Против этого Стиг был бессилен. Мог только скрипеть зубами и продолжать выдавливать несуществующую воду из подлокотника. Тело, непокорное, полумертвое, бессмысленное, наполнилось яростью, не находящей выхода. Клокочущему вулкану с запечатанным жерлом пришлось бы легче, чем ему. Внутренности жгло адским огнем, но даже отблеску его не позволительно было показаться снаружи. Стиг всеми силами пытался придать лицу твердость мраморной маски.
Смарт стоял перед ним и с недовольной рожей ждал разговора. Если Стиг сейчас выкажет слабость, за спиной его начнет зреть заговор – это так же ясно, как то, что родная кровь, текущая в жилах молокососа Смарта, начала попахивать дерьмом. Слишком много сопливого своеволия, слишком велико расстояние между осторожной расчетливостью и заносчивой самоуверенностью. Плохо. За мальчишкой нужно следить, чтобы не потонул в собственной дурости.
– Я знаю все, что ты хочешь мне сказать, – медленно и тяжело проговорил Стиг. – Можешь не трудиться. Этот щенок должен стать Телом бога и он им станет. Все было решено уже тогда, когда ты еще на горшке сидел…
– Господин Стиг… – нетерпеливо перебил его Смарт.
– Говорить будешь, когда я позволю. Мальчишка. Я сделал тебя своим ближайшим доверенным лицом вовсе не для того, чтобы выслушивать твои сопли, и не для того, чтобы мои четкие указания, данные тебе, не доходили до непосредственных исполнителей. Я велел уничтожить эту вонючую дыру в тайне от Морла. Почему мой приказ не выполнен? – Голос его был тих и угрожающ.
Смарт изобразил на лице удивление. Впрочем, оно могло быть и неподдельным. Если он не контролировал операцию.
– Ваш приказ, господин Стиг, выполнен в точности. Группа Биксы начала работать через полчаса после того, как объект был вывезен из поселения. Момент ликвидации – четырнадцать двадцать восемь. В это время объект находился в полутысяче километров оттуда.
– Кто-нибудь из сопровождения мог проболтаться?
– Вообще-то исключено, господин Стиг.
– Так вообще-то или исключено? – с мрачной язвительностью поинтересовался Стиг.
– Я проведу тщательную проверку, господин Стиг, – с кислой миной пообещал Смарт.
– Проведи, проведи. – Однако Стиг был почти уверен в бесполезности такой проверки. Хоть даже с применением ультразвуковых импульсеров, вызывающих у допрашиваемого непреодолимое желание говорить правду и только правду. Морл обладает непостижимым чутьем. Не исключено, что он способен «видеть» происходящее на другом конце Земли.
– Мне непонятно другое, господин Стиг, – откашлявшись, заявил Смарт.
– Что именно? – Стиг как будто потерял интерес к разговору и с непроницаемым лицом смотрел в окно, на утихающий дождь.
– Зачем вообще понадобилось тратить пироксил на это гнилое место и безобидных нищих идиотов, которые там жили? Вряд ли они стали бы разыскивать слепого. Вряд ли они вообще заметили бы его исчезновение. Они не питали к нему большой любви.
– За четыре года я слышал это не меньше сотни раз. Именно поэтому и понадобилось потратить на них немного пироксила. Эти идиоты, как ты верно заметил, проявили большое неуважение к будущему Телу бога, называя его Ублюдком. Они должны были понести справедливое наказание. Надеюсь, ты сделаешь правильные выводы из моих слов, Смарт. Я бы не хотел, чтобы и ты понес столь же справедливое наказание.
– Господин Стиг, вы же не станете… – Недоумение не позволило ему закончить фразу.
– Стану, мой мальчик. Стану, сколь бы ни было жаль тебя, дурака. – Стиг постарался убрать из голоса любой намек на скупую мужскую ласку. Мальчик не должен думать, что ему игрушечно грозят пальцем.
– Но почему, почему?! – почти что заскулил Смарт, как настоящий щенок. – Почему этот ублюдок, а не кто-то из нас, не вы, не я, не…
– Потому! – жестко прикрикнул на него Стиг. – Не устраивай истерики, как беременная баба. И забудь про «ублюдка». Отныне этот слепой для тебя и для всех остальных «господин Морл». Без идиотских вопросов!
Смарт выкатил глаза, захлебнувшись в своем скулящем протесте.
– Господин… Морл? Этот… этот… И для вас тоже?
– И для меня тоже, – почти угрожающе прорычал Стиг. – Господин Морл выразил желание не оставаться здесь. Свяжись с магистром Лордом, скажи, чтобы приготовил дом господина Морла к его приезду. Отвезешь сегодня же. И без фокусов. Исполняй. И вели там, чтобы меня больше сегодня не тревожили. Устал я от вас.
– Даже если господин Морл захочет с вами попрощаться? – Негодник Смарт, даром что перед этим едва не обмочился от обиды, не преминул всадить ему в плоть трехдюймовую тупую иглу.
– Пошел вон, – спокойно, почти нежно велел ему Стиг.
2076 г. Русская Европа, город – административный центр и его окрестности
Город имел совершенно непроизносимое название, но в провинции Центророссия это обычное дело. Морла вообще не интересовали какие бы то ни было названия. Город он звал просто Городом. Впрочем, Город его тоже не интересовал.
Люди, которым зачем-то понадобилось опекать его, поселили его в большом доме недалеко от окраин Города. Несколько десятков километров, занятых в основном деревьями, дорогами и большими пустующими лужайками, которые когда-то были ухоженными полями. Центророссия, кусок бывшей просто России, – очень бедная провинция, объяснили ему. Когда-то Россия была очень богатой и доброй. И по доброте бескорыстно делилась богатством с остальными. Поэтому теперь она нищая и… по-прежнему добрая. Загадочный русский алгоритм. Кое-кто в аналитических центрах думает, что скоро Россия начнет делиться с остальными своей нищетой. И вот тогда мало никому не покажется.
Морл принял это к сведению молча и равнодушно, так же как принимал многое другое, чем набивали ему голову суетившиеся вокруг него люди. Он не понимал, зачем они говорят ему обо всех этих ненужных вещах, зачем делают вид, будто эти вещи важны и пригодятся ему когда-нибудь. Если он захочет узнать о том, как устроен мир и чем живет сейчас, он узнает это без них. Морлу иногда казалось, что он и так знает о мире все. Только это знание находится… вне его. В памяти самого мира. Только протянуть руку и взять что нужно. Руку… По формальным признакам Морл был невежественен и догадывался об этом, но его сознание имело руки. Их никто не видел, кроме него самого. Да и то не всегда. Однако этого было достаточно, чтобы презирать тех, кто питается крошками знания и бросает ему те же крошки, полагая их целым пиршественным угощением. Не прогонял их он только потому, что это было бесполезно, его все равно не оставили бы в покое.
В остальном же, кроме этих докучных часа или двух в день, он был свободен и предоставлен самому себе. Он давно привык к тому, что за ним следят, это уже не мешало, как вначале, несколько лет назад. Он знал, что легко может уйти из-под наблюдения, если понадобится. В деревне камнепоклонников он часто это проделывал, когда чувствовал раздражение. Но тогда он еще не знал, как называются его трюки. Название пришло к нему совсем недавно. Локальное изменение реальности. Точнее, локальное вычитание. К тому же эти маленькие фокусы доставляли ему почти физическое удовольствие, сравнимое с тем, какое получает голодный от куска вкусно пахнущего жареного мяса. Время от времени он чувствовал животную потребность в этих фокусах. Но не хотел, чтобы «опекуны» – так он звал этих людей – догадывались о его проделках. Они могут тогда принять меры. В семнадцать лет Морл еще не знал, что не существует таких мер, способных остановить его. Поэтому первые месяцы жизни на новом месте был очень осторожен. Он притаился, как мышь в норе, и хотя чувствовал голод, не решался утолять его в доме и возле дома.
