Книга Аут, страница 6. Автор книги Наталья Иртенина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Аут»

Cтраница 6

– Какое смешное имя, – произнесла Герта, глядя на Кубика преданно и скучно. Даже не улыбнулась. Тупая констатация фактов – все, на что способно большинство населения Города. Или даже мира. Кубик никогда не покидал своего Города. А зачем? Везде одно и то же. Это всем известно.

– Мы с тобой… ээ?

– Конечно. А ты не помнишь? Вообще-то мне понравилось.

– Да? А как я сюда попал? Я помню только, как меня били. Дальше – обрыв.

– А за что били, помнишь?

Кубик принялся размышлять. Да, кажется, он помнит, за что его обиходили. Он потрогал лицо – и понял, что большая часть его залита жидким пластырем. Удобная штука – высыхает моментально, обезболивает и кожу совсем не стягивает. И водой не смывается. Только бриться нельзя. Но это ненадолго – дня два. Пластырь быстро регенерирует поврежденную плоть. Все это Кубик знал со слов своей личной аптечки, инструктировавшей его всякий раз, когда он залезал в нее за каким-нибудь пустяком.

– За то, что у меня белая кожа. За то, что я молод. За то, что я не лысый, – грустно и саркастично перечислял Кубик. – Ты не ответила. Почему я здесь?

Герта пожала плечом.

– Потому что я тебя сюда привела. Я здесь живу. А развлекаюсь в той забегаловке, где тебя раскрасили. Ты был такой… несчастный. Один в окружении всех этих черных рож, от которых меня уже тошнит… И пить совсем не умеешь. Развезло с первого стакана… Я сказала им, чтоб оставили тебя в покое, потому что ты со мной.

– И они тебя послушали?

– Попробовали бы не послушать, – усмехнулась Герта.

– Значит, ты меня пожалела, – констатировал Кубик.

– А что, нельзя? – Герта попыталась сотворить надменный, гордый вид, но у нее не вышло. Вместо гордячки получилась истеричка. Кубику пришло в голову, что из них двоих жалеть скорее нужно ее, а не его. – Мы что же, второй сорт, черножопое быдло, которое не может посочувствовать белому мальчику? А ты такой особенный, да? Что тебя даже всеобщая справедливость не касается?

Она порывисто перевернулась на другой бок, и Кубик вздрогнул, услышав глухой нутряной вой. Так воют хворые кошки, у которых внутри что-то сильно болит.

Кубик не пытался ее успокаивать. Ему самому было слишком тоскливо от торжествующей вокруг справедливости. Уже две недели он носа на улицу не высовывал, но тут не выдержал, сел в «тарелку», и вот чем все закончилось. Стыдом и болью.

Но не виноват же он, что служит в Центре и потому не подвержен объективному воздействию реальностей – ни заданному сценарием, ни самопроизвольному. Не виноват!

В открытом дверном проеме он вдруг увидел мальчика. Черного. Ребенок лет восьми глазел на них с выражением истощившегося долготерпения. Кубик растерянно завозился, натягивая простыню на совершенно голое женское тело, содрогающееся в горьком плаче.

– Хочу есть, – хмуро сказал мальчик.

– Ты что, маленький? Сам найти не можешь? – тут же взвилась Герта, перестав выть. Мальчик выслушал окрик равнодушно и сразу исчез.

– Навязался на мою голову, – сердито пожаловалась Герта.

Кубик понимающе покивал.

– Да-а. Дети. Мне кажется, мы должны их любить… И временами мне кажется, что нам не дают их любить.

– Почему это тебе так кажется? – с подозрением спросила Герта, снова поворачиваясь к нему черно-рыже-голубым лицом. – Кто не дает?

– Законы природы. – Кубик пожал плечами. – Не очень приятно в это верить.

– Может, ты веришь в байки про Божество?

Кубик поугрюмел.

– Нет. Просто мне кажется, что лучше матерям самим растить своих детей. И отцам. И любить их.

– Да за что их любить?

Кубик подумал.

– У тебя в прошлых ре алах были дети?

– Не помню, – мрачно отозвалась Герта.

– Вот. А если бы были, ты бы знала, за что их любить… Если это законы природы, значит, у природы нет детей. Поэтому она так бесцеремонно распоряжается чужими. И вообще всеми… – Кубик прикусил язык: чуть было не сорвалось с него «всеми вами», – всеми нами.

Но Герта не преминула съязвить:

– Да уж, особенно тобой. Вон какой беленький да ладный. – Она вздохнула. Немного погодя продолжила: – А может, этот, – махнула рукой на дверь, – мой и есть. Сын. Да. Вот так. Я же была беременна. Кажется. Давно. Не помню. – Звучный всхлип.

Кубик протянул руку и погладил ее по рыжей голове.

Странные все-таки эти законы природы. Если, конечно, это законы, а не что другое. Противоестественные. Ненормальные.

Да и вот еще что: откуда он знает, что это ненормально? Сколько Кубик в себе ни копался, а сказать не мог – откуда. Просто знает. Такой уж родился. Или это сам он – ненормальный? Урод?

Детства своего Кубик не помнил. Впрочем, как и все. Но наверняка оно не отличалось от жизни сегодняшних мальчишек и девчонок. Тех, что попадают в случайные руки, как тот, в соседней комнате, тех, что шайками шныряют по улицам, тех, что временно живут в приютах под наблюдением апатично-тупых симов. Каждый новый ре ал рвет все устоявшиеся за месяц связи, разбрасывает людей, как щепки, соединяет их в произвольном, невычислимом порядке. И стирает память за тот же месяц. Новый сценарий, новая реальность, новая жизнь.

Кубик был рад, что попал в Центр. За год работы там он убедился – служащие Центра обладают бесценными привилегиями.

Баловни природы? Кубик искренне сомневался в этом. Даже принадлежа официально к клану ирчей, толкователей законов природы, – сомневался…

– Я хочу есть, – мальчик снова укоризненно смотрел на них исподлобья и теребил губу.

Герта без слов встала, накинула халат и отправилась кормить подкидыша.

Кубик продолжал страдать, валяясь в чужой постели и размышляя о причудах реальностей.

Взять хотя бы это самое «Торжество справедливости». За вчерашний день он не встретил на улицах ни одной привлекательной женщины… Гм, о присутствующих лучше даже и не думать. Только высокий градус мог так пошутить над ним. Рыжая негритянка с испорченными зубами, обвислыми щеками и большим горбатым носом… Да что там привлекательной. Молодость тоже шла по разряду «вопиющей несправедливости». Как же – мозолит глаза тем, кто потерт и пожеван жизнью. Белая кожа… о! тут особая статья. Почему особая, Кубик не знал, но каждый волосок на теле, играя роль антенны для затаенного и невысказанного, сообщал ему: да, это статья особая. Поэтому – если ты не желтый, то непременно черный. Ну и, конечно, лысый. И это только по мелочи.

Но и мелочей хватает, чтобы сполна огрести свое, законное, по физиономии.

Потому что законы – они для всех. Потому что демократия. Абсолютная демократия. А не палец в жопе.

Герта вернулась, сунула Кубику в руку большую чашку с кофе, сняла халатик и опрокинулась животом на постель. Полежала немножко молча, внимательно глядя, как он жадно глотает огненную жидкость. А когда он поставил чашку на пол, рука ее медленно поползла в его сторону. Залезла под простыню. И решительно пошла на штурм.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация