– Поставь на место табуретку, дура!!
Бум.
Табуретка вломилась в стену и кусками осыпалась на пол.
– Ах так!!
– Да, так! И еще раз так!!
Бум. И снова мимо. Но это было уже чересчур.
– Пока не отопрешь ангар…
– Сдохнуть захотела на своей Луже?! – трубным гласом взревел толстяк, наливаясь кровью.
И осекся. Так и застыл – побагровевший, взмокший от ярости, с выпученными красными глазами.
– Повтори, что ты сказал? – уронив последнюю табуретку, потребовала Фейри.
– Я сказал, не пущу, – увильнул толстяк.
– А если вдвоем? – Она поменяла тактику.
– Нет. – Толстяк достал носовой платок и принялся утираться.
Фейри села на табуретку, опустила руки между колен. Глаза прищуренно глядели исподлобья – мрачно и презрительно.
– Боишься сдохнуть? – уточнила она.
Толстяк перестал вытираться, на миг замер, потом набрал побольше воздуху в грудь.
– ДА-А!!! – Рев получился оглушительнее даже предыдущего трубного гласа.
– Почему? – поморщившись, спросила девушка. – Что там будет?
– Пришествие Опекунов будет! – орал Камил, пускаясь во все тяжкие. Ему осточертело выслушивать ее вопли и уворачиваться от снарядов. Легче просто разъяснить девушке ситуацию.
– Откуда знаешь? – напряглась она.
– Откуда мне еще знать, если не из священного знания? – зло язвил толстяк.
Фейри сощурилась еще больше. Глаза стали как узкие щели, из-за которых целится снайпер.
– Ну-ну, и о чем там еще говорится?
Толстяк вздохнул и принялся плести околесицу:
– Горькая Лужа – это портал. Точка соприкосновения ложной реальности с истинной. Через это озеро в наш мир приходят Опекуны. Раз в полгода.
– Зачем? Что им нужно? – быстро спросила девушка.
– Они… забирают с собой тех, кто… сама догадайся кого… для своих опытов. Подопытные в живых не остаются.
Фейри распахнула глаза, озарившись догадкой.
– Это они – учредители ордена?
– Разумеется, – с усмешкой подхватил догадку толстяк. – Они не могут долго находится в нашей реальности и отлавливать по одному нужное им количество людей. Поэтому они просто запускают сюда кое-какую информацию, и дальше уже эта информация сама работает. Под видом священного знания ордена письменоносцев. И место собраний для ордена там особо оговорено. Им остается только отслеживать процесс. Вот так вот, дорогуша.
– Отслеживать, – нахмурясь, повторила Фейри. – С помощью слепого?
– Именно.
– И тебя? – Взгляд волчицы.
Толстяк понял, что заврался. Но отступать было некуда. Поэтому он смолчал. Девушка ответила за него.
– Я не видела на твоем теле священного… – Она запнулась. – Но ты знаешь намного больше, чем другие. Слишком много. Ты подосланный. Ты гнусный, старый, вонючий ЗАСРАНЕЦ!!! – Взвизгнув на последнем слове, она вскочила с табуретки, схватила ее за ножку и заняла оборонительную позицию в углу кухни.
Но толстяк не собирался на нее нападать. Он утомленно опустился на корточки и стал подбирать луковицы, лопнувшие и уцелевшие помидорины и редиску, складывая их на стол. Демонстрация миролюбия подействовала лишь частично. Фейри выпустила оружие, но из угла не вышла и смотрела по-прежнему зверем.
– Можешь называть меня кем и чем угодно, – разрешил толстяк. – Меня от этого меньше не станет. Я тебе, дуреха, жизнь спасаю, а ты тут позы раскорячиваешь. Я вашему убогому ордену ничего плохого не сделал. Наоборот даже. Одну глупую бабу напичкал сведениями и от смерти уберег.
– Чтобы два вонючих и гнусных козла могли ей попеременно вставлять в любое время суток, – злобилась она.
– Предпочитаешь отдаться на опыты? – пропыхтел толстяк, вытаскивая закатившиеся под стол овощи.
– Их надо предупредить, – отрывисто бросила Фейри. – Открой ангар.
Камил вылез из-под стола и посмотрел на нее как на сумасшедшую.
– Ну я же и говорю – совершенно глупая баба. Другая бы на твоем месте у меня на груди разрыдалась. – И заорал, топая ногами и размахивая рукой с пригоршней редиски: – Прекрати мне тут позы демонстрировать! Никуда я тебя не выпущу, дуру этакую. Дома сиди и крестиком вышивай!
Фейри покинула свой оборонительный угол, аккуратно раздавила ногой неподобранный томат, потом подошла почти вплотную к толстяку. И сказала, чеканя каждое слово:
– Загорать хочу, милый. Это мне можно?
Она была здоровая девка, выше его на полголовы, с крупными, мускулистыми руками. И хотя он был сильнее, ее непредсказуемость могла все же перевесить его силу. Поэтому он на всякий случай отошел от нее на два шага, подумал и, наконец, огласил свое решение:
– На крыше.
– Замечательно, милый.
– Пошли. – Он крепко ухватил ее за локоть и повел впереди себя.
– Мне нужно надеть купальник.
– Он тебе не понадобится, – угрюмо отказал Камил. На ходу стащил с кресла, стоявшего в коридоре, покрывало и вручил его девушке с лаконичным комментарием: – Лежанка.
Она громко фыркнула.
– Месть идиота.
– У меня нет уже времени с тобой возиться.
– Ну так не возись.
– Не дождешься.
На крышу надо было забираться по витой узкой лесенке, декоративно отделанной деревом. По-видимому, прежний хозяин дома любил проводить там время, иначе вряд ли бы стал так заботиться о красе лестницы. Но сама крыша давно уже пустовала и захламлялась лесным мусором. Когда они выбрались наверх, Фейри наморщила нос, поддела ногой сухую ветку, прошлась по лужицам, еще не высохшим после вчерашнего дождя, и брезгливо изрекла:
– Солярий, блин!
Бросила покрывало между лужами, скинула туфли, шорты и узенький топ, оставшись в одних трусиках.
– Их тоже снимай. – Толстяк показал на трусики.
– Да пошел ты. Купи себе искусственную дырку.
– Снимай, я сказал. Или идем обратно.
Резким движением она стянула трусики и бросила их в толстяка. Обритый лобок вызывающе уставился на него же.
– Ну? – сказала она.
– Загорай, – ответил Камил, с усилием отворачиваясь.
Он собрал в охапку ее одежду, прихватил туфли и направился к лесенке.
– Эй! – возмущенно крикнула она.
– Я запру все в твоей комнате.
– Коз-зел!
– Лучше просто скажи, что любишь меня.
– Меня тошнит от тебя!
Камил спустился вниз. Ничего, успокаивал он себя, перебесится и еще спасибо скажет. Еще прощения просить будет. Главное, чтобы не сбежала. Да куда она денется при заблокированных выходах из дома? Посреди безлюдного леса, без машины? Голой? Первый же встречный хомо с яйцами примет это за приглашение утащить даму в кустики. Ну и, наконец, с крыши прыгать – это надо девке последние мозги потерять, там не меньше семи метров высоты.
