Божество требовало малый дар в обмен на выполнение заявки. В случае, если дары, в виде человеческих женщин, иссякнут, реальности, конечно, не прекратят сменять друг друга. Их круговорот невозможно остановить, пока не исполнятся сроки. Но тогда, по мнению горлов, человечество должно быть готово к тому, что карма его начнет раз за разом ухудшаться. Новые реальности станут безобразными, одна страшней другой, неприспособленными для жизни, грязными, жестокими, смрадными.
Кубик хорошо помнил свой разговор с Рафом, с которым близко сдружился в первые месяцы службы. Тот был на три года старше и числился в Центре гораздо дольше. Соответственно, знал поболее и умел, не отягощаясь подробностями, рисовать вполне непротиворечивые схемы и своей родной, и чуждой им обоим ортодоксии.
– А какие сроки должны исполнится?
– Сроки искупления первородного греха. В начале времен люди жили в раю и не знали забот. Но постепенно они впали в суету сует, противную Божеству, и оттого лишились и рая, и первоначального бессмертия. С того времени и закрутилось колесо Сансары, то есть начались перерождения реальности. Горлы считают это наказанием и верят, что хорошим поведением они в конце концов заслужат возвращение в истинную реальность, то есть рай, и опять получат бессмертие. Колесо перестанет вертеться.
– А Конкурс?
– А Конкурс есть великая милость Божества, которому стало жаль несчастных людей. Он предложил им бартер. Сам знаешь какой. Поэтому люди могут заказывать реальности по своему желанию. Чтоб не скучно жилось. Но мы-то с тобой знаем, что Конкурс есть великая благодать природы. Вечная и нерушимая. И избрание супруги Божества – всего лишь цветная обертка для объективно происходящего.
– Но ведь победа в лотерее – фикция. Где тут объективно происходящее? – искренне удивлялся Кубик.
– Объективно происходящее здесь в том, что мы восполняем недостающее, – звонко и внушительно сформулировал Раф. – Природа же не виновата, что наши граждане отупели и насрали на ее великую благодать. В смысле на Конкурс. А мы поддерживаем баланс. Усвоил?
– Усвоил. Значит, насчет супруги Божества – это суеверие?
– Оно самое.
– А куда, в таком случае, они потом деваются? – Не то чтобы Кубик желал поставить просвещенного приятеля в тупик – просто сам очень хотел вылезти из этого тупика.
Это была великая тайна клана горлов. После обряда бракосочетания, проводившегося в присутствии наблюдателей от клана ирчей, немного пошатывающуюся от внезапного счастья новоиспеченную супругу Божества под руки отводили в специальные покои. К дверям приставлялась проверенная охрана. Тайные ходы совершенно исключались. Тем не менее наутро комиссия из представителей обоих кланов каждый раз констатировала бесследное исчезновение женщины. Горлы в составе комиссии отмечали этот факт с удовлетворением, ирчи – с недоумением. Тут же по сети запускалось сообщение о благополучном воссоединении Божества с новой супругой.
Никто и никогда ее больше не видел. Поиски по индивидуальному номеру оказывались тщетны. Горлы хранили надменное молчание. Мол, сами догадайтесь, куда подевалось имущество Божества.
– Ты думаешь, ты первый задаешь этот вопрос? – ответил Раф. – Ты и я, и еще многие – мы всего лишь младшие служащие. Этот вопрос – вне наших обязанностей. Он не должен тебя интересовать, понимаешь? Над ним ломают голову те, кому положено. И могу тебя уверить, давно ломают.
– Ну и?
Раф понизил голос.
– По моим сведениям, сейчас наверху разрабатывается меморандум. Содержание: возможность частичного признания наличия в мироздании аспектов, не согласующихся с теорией законов природы, а также введения в контрольные и статистические программы «Божественной константы». Они готовы объявить, что существует «Нечто». Вот тебе и «ну и»!..
Вот такая творилась в Центре откровенная мистика. Более того, исчезали не только супруги Божества. С приходом очередной реальности время от времени кланы недосчитывались кое-кого из своих. Попытки найти их через базу данных увенчивались полным неуспехом. Биодатчики пропавших глухо молчали. А делают они это только в одном случае – если мозга, который построил эту штуку внутри себя по заданной программе, более не существует в природе. Ни в живом, ни в мертвом виде. Полное распадение на элементарные частицы. Переход материи в виртуальное состояние. Небытие.
При таком положении вещей Кубик не надеялся спастись. Следующим бесследно пропавшим будет он… Как пришел сюда, так и ушел. Тайна великая тут.
Кубик безнадежно потыкал пальцем в открытых нараспашку внутренностях робота-уборщика и вздохнул. Ремонтника он вызвал еще час назад, но проклятого сима до сих пор не было. Самому ковыряться в микросхемах и проводк ах неподвижно застывшего пугала Кубику не хотелось – побаивался. Это был какой-то атавистический ужас перед высокими технологиями вообще и перед говорящей железякой в частности, страх, который Кубик пытался выдавить из себя, но пока не очень успешно.
Робот его нервировал. Не давал работать, пялился бессмысленными фотоэлементами в спину, будто нарочно сломался именно в этой позе – чтобы подглядывать за тем, как Кубик составляет расчеты на компе. Передвинуть же его в одиночку было трудно – тяжелый и ухватить неудобно.
В результате Кубик бросил работу, назло железному пугалу расковырял его панели и принялся ждать помощи.
Некоторое время спустя дверь открылась, и он облегченно выдохнул. Однако это оказался не сим, обслуживающий технику, а всего-навсего добрый приятель Раффл. Кубик страшно обрадовался и сразу повесил проблему на друга.
Раф обошел расхристанного робота кругом, вдумчиво дергая себя за ухо, и сказал:
– М-да.
– Что ты предлагаешь? – оптимистично спросил Кубик. Вдвоем против одного робота было уже не так страшно.
Раф глубокомысленно почесал в затылке.
– Нужно воскурение.
– Чего? – опешил Кубик.
– Воскурение, говорю. Жертвенный дым. Они это любят.
– Кто любит? – еще больше озадачился Кубик.
– Кто, кто, – проворчал Раф. – Д ухи любят. Которые внутри роботов сидят.
Кубик изумленно смотрел на товарища.
– Ты что, Раф? Я считал тебя… А ты… Ты суеверен, как… как горл. Ты веришь в эти… эти…
– Салага ты еще, Кубик. – сказал на это Раф. – Никакое это не суеверие. Значит, так. Жди здесь. Я сейчас.
И ушел.
Кубик подождал.
Через десять минут Раф вернулся. В вытянутой вперед руке он держал за длинный розовый хвост белую мышь. В другой нес плоское металлическое блюдо, почерневшее в центре.
– Подержи, – велел он Кубику и передал ему мышь. Кубик брезгливо сморщился. – Смотри не выпусти.
– Где ты ее взял?
– Там где все берут. На складе спецсекция работает. Ты думаешь, у тебя первого робот скисает? Тут у всех те же проблемы. А ремонтников всегда где-то носит. Воскурение проще сделать.
