Я догнал командира Вместе с Монахом он стоял перед обитой кожей запертой дверью, явно стальной. На двери табличка: «Генеральный менеджер-директор». В замок уже стреляли — бесполезно. Изнутри по нам тоже стреляли, и тоже без всякого толку. Монах примотал к ручке гранату, командир оттеснил меня за угол коридора. Раздались выстрелы, потом взрыв. Дым рассеялся — дверь висела на одной петле. Мы вошли в кабинет.
Возле окна стоял бледный человек с пистолетом в руке. Ствол он воткнул себе в рот, выпученные глаза за очками растерянно бегали. Ему явно не хотелось себя убивать. С разинутым ртом он был похож на дурацкого комика.
— Ну-ну, без глупостей, — заговорил с ним Монах, делая по шагу на слово. — Авось Бог помилует.
Решил, наверное, взять лаской. Как психа натурального.
Директор глубже засунул ствол в рот и еще больше выкатил глаза. Монах подошел к нему, взял за руку и нежно отвел ее за спину самоубийцы. Тот согнулся, налился краской и начал что-то блеять по-английски. Монах отобрал у него пистолет и быстро обшлепал директора сверху донизу. Больше оружия не было, зато из кармана Монах извлек смятую бумагу. Расправил и проглядел.
— Ай-ай-ай. Секретные документы в кармане носить, что ж вы так, господин генеральный!
Бумагу он передал командиру. Святополк вынимал из компьютера винчестер, сгребал в карман со стола дискеты. Монах погнал директора к сейфу в углу, открывать. Тот перешел с английского на русский, пытался зачитать нам свои права. Монах ткнул его в спину дулом автомата.
— На данный момент вот это все твои права, — прокомментировал он. — И учти — я пока еще добрый.
Директор смирился с судьбой и открыл сейф. Там была плотная кучка оккупантских денег и несколько папок. Монах забрал то и другое.
— Ну что, будем замаливать грехи? — бросил он директору, протрещав купюрами в пачке. — Займемся благотворительностью?
— Монах, выводи его, — велел командир, читая мятую секретную бумагу. — И глаз с него не спускай. Он нам еще пригодится.
Папки из сейфа Монах отдал мне.
— А ты с этого глаз не спускай. Командир прихватил из кабинета портативный компьютер.
Мы пошли к лестнице. Наши уже заканчивали зачистку здания. Забинтованный Февраль — голова набок — гнал перед собой двух пленных с задранными руками, одетых с иголочки, в костюмы с галстуками, как и все тут. Папаша и Варяг еще вели бой, но перевес был явно на их стороне. Руслан заклеивал пластырем голову старшего Двоеслава.
— Стулом огрели, — морщась, объяснил тот.
Из-за угла вынырнул Фашист с саблей наголо. Он вытирал тряпкой лезвие, очки у него воинственно блестели.
На втором этаже Паша одной рукой держал за шиворот еще двух пленных в галстуках Это унизительное положение лишило их всякой воли к сопротивлению. Они поникли и смотрели жалобно.
— Иностранные подданные, — кивнул на них Паша.
Затесавшиеся тут два «батальоновца» направили на пленных стволы.
— Не балуйте, ребята, — предупредил их Паша, пряча иностранных подданных себе за спину.
— Мы пленных не берем, — сказали ему «батальоновцы», — По законам военного времени.
— Ну и не берите, — ответил Паша. — А этих я взял.
фашист своих уже отвел на первый этаж, и там произошел примерно такой же диалог. «Батальоновцы» действительно в плен не брали, весь этаж был зачищен тотально. Комбат Ярый ходил все такой же мрачный из-за глупой потери двух бойцов. Еще одною из его отряда убили здесь.
— Какого ляда! — наседал он на Фашиста и Святополка. — Расстрелять без всякого цацканья. Чтоб соплеменники их твердо вызубрили: оккупанты из России не возвращаются…
— Эти вернутся, — ответно пошел на него командир. — Если сумеют. Во-первых, мы в безоружных не стреляем Во-вторых, их соплеменников это не остановит. Они уже твердо вызубрили, что Россия им мешала, мешает и будет мешать.
Ярый скрежетнул зубами и, вдруг развернувшись, приставил ствол к голове одного из пленных.
— Ладно, тогда я сам пристрелю хоть одного, В обмен на моего убитого парня.
Пленный повалился на колени и истошно закричал, что он не оккупант.
— Не стреляйте, я свой, русский, проверьте паспорт, меня просто наняли через агентство!.. Не убивайте, пожалуйста…
Ярый вдруг расхохотался.
— Да ты просто дурак, парень!
Фашист подошел к своему пленному, намотал на кулак его галстук и потянул на себя.
— Что же ты, русский, родиной торгуешь, оптом и в розницу?.. — Он жестко смотрел парню в глаза. — Нет, ты не русский, не имеешь права так называться. Не свой ты. И паспорт твой врет. Ты вирус, микроб-мутант, пришелец из ниоткуда. Оккупантский наймит. Бот тебя действительно опасно оставлять в живых. По законам военного времени… Командир? — повернулся он к Святополку.
— Майкл Черноф-ф, — угрюмо прочитал тот на бэджике парня. — В собственной стране отказываться от своего имени? — И резко: — Когда завербовался в Легион?
— Три года назад, — заплетающимся языком пролепетал «Чернофф».
Ярый перестал давиться смехом.
— Этого вздернуть, — сказал он, опять помрачнев.
Но командир не торопился.
— Если я предложу тебе место в моем отряде, пойдешь? — спросил он парня.
Фашист отпустил галстук пленного и в упор сверлил его требовательным, неуступчивым взглядом.
— Вы нанимаете меня? — по-своему оценил ситуацию «Чернофф», расправил плечи и мгновенно преобразился, перешел на деловой тон: — Я осознаю, что положение не располагает к торгу, но у меня высокая квалификация. Я должен знать, сколько вы будете мне платить.
— Он думает, что дорого стоит, — процедил Матвей, отворачиваясь от пленного.
Ответа Святополка «Чернофф» не дождался.
— Согласен, — кивнул командир Ярому, но явно был недоволен таким исходом.
Исполнили быстро и без лишних слов, оборвав для дела телефонный провод. Парень орал белугой, упирался ногами в пол, пока его тащили к петле. Напоследок он непристойно ругался, заехал в глаз одному «батальоновцу». Тог лишь ухмыльнулся.
К повисшему, вытянувшемуся телу «батальоновцы» булавкой прикололи лист бумаги с матерным словом. Трех других пленных мы привязали к стульям, растяжками подсоединили к главному входу. При малейшем движении любого из них или наружной двери гранаты взрывались. Рты заклеивать не стали, оставив им шанс спастись криками. Когда уходили, один из них прошипел нам вслед по-английски;
— Мы вас, русских, все равно уничтожим. Ярослав покачал головой:
— Дурачок. Без нас вы сами и трех с половиной лет не проживете.
После этого мы вышли тем же путем, через заднюю дверь. «Батальоновпы» несли своего убитого. Изнутри Фашист также оснастил дверь растяжкой, и сам выпрыгнул в окно. Здесь же распрощались с «батальоновцами». Вся операция заняла полчаса. Если кто и успел вызвать патруль или «кобр», их, наверное, задержали пробки.
