Темпера сперва огорчилась, что они едут не по берегу, но теперь с восхищением любовалась снежными вершинами гор, видневшихся в отдалении.
Камеристки сплетничали между собой, и в другое время Темпера охотно прислушалась бы к их беседе в надежде узнать что-нибудь полезное.
Но сейчас она не могла оторвать глаз от диких орхидей, желтых рябчиков, белых и лиловых крокусов, пурпурных салданелл и других альпийских цветов.
Они поднимались все выше и выше, пока вверху, над морем, на фоне голубого неба, не показалось что-то похожее на замок.
— Что это? — спросила Темпера одну из камеристок.
Мисс Бриггс прервала разговор со своей собеседницей и равнодушно взглянула в указанном направлении.
— Это замок Бельвью, куда мы едем.
— Это дом герцога? — спросила изумленная Темпера.
— Впечатляет, верно? — заметила мисс Бриггс.
Зрелище действительно впечатляло, если не сказать больше.
Замок казался средневековым стражем, возвышавшимся над окрестностями, и Темпера подумала, что это, наверно, и есть бывшая крепость.
Но оказалось, что его построил отец герцога в восьмидесятые годы, как раз когда премьер-министр маркиз Солсбери строил свою виллу.
Решив, вероятно, превзойти всех, шестой герцог Шевингемский пригласил итальянского архитектора, который в точности скопировал для него один из знаменитых замков Италии.
Вместе с герцогом они выбрали место повыше над побережьем, на вершине скалы, прямо над деревней Болье. С другой стороны нависала над морем тысячефутовая скала. Казалось, сильный ветер может легко сдуть постройку с опасной высоты.
Но со стороны деревни все выглядело вполне безопасным. Окна выходили в долину, вдали виднелись горные вершины.
Сады, прилегавшие к замку, как впоследствии узнала Темпера, были самые изысканные и экзотические в округе.
Когда они въехали под арку ворот, первое, что увидела Темпера, была бездна цветов, от которых у нее заколотилось сердце.
Она даже не могла вообразить, что бугенвиллея может так пламенеть, а вьющаяся душистая герань — показать столько оттенков розового.
«Игра света и тени на стенах восхитила бы отца, — подумалось Темпере, — а вид из окон на море просто зачаровывал».
Сразу же по приезде ей пришлось отыскать спальню мачехи и приготовиться принять и распаковать ее багаж.
За этим занятием ее и застала леди Ротли.
— Это изумительно, Темпера! — воскликнула она, плотно прикрыв за собой дверь. — Гостей только узкий круг, и мне явно предстоит составить пару с герцогом. Из холостых здесь только лорд Юстас Йейт. Я его знаю и буду стараться держаться от него подальше.
— Почему? — спросила Темпера.
Она встряхнула платье, которое, к сожалению, измялось, хотя она аккуратно проложила все вещи листами мягкой тонкой бумаги.
— Лорд Юстас — сын герцога Тринга, которому приходится жить за границей, потому что он — необъявленный банкрот, — объяснила леди Ротли.
— Если у лорда Юстаса нет денег, он нас не интересует, — сказала Темпера.
— А я тебе о чем? Но он довольно привлекателен и умеет приваживать женщин, как выражалась моя няня.
— Если он так же беден, как его отец, он тобой не заинтересуется, — заметила Темпера.
— Всерьез, конечно, нет, — согласилась леди Ротли. — Всем известно, что он ищет богатую невесту, но ему будет трудно ее найти.
— Почему? — осведомилась Темпера, доставая другое платье. И с облегчением вздохнула, увидев, что оно менее пострадало в дороге.
— А потому, — объяснила леди Ротли, — что ходят слухи о его легкомысленном поведении, и ни один сколько-нибудь влиятельный глава семьи не позволит дочери выйти за лорда Юстаса, которому даже на титул рассчитывать не приходится, ведь у него есть старший брат. — Опустив голову на руки, она задумчиво добавила: — Я думаю, герцог пригласил его по доброте сердечной. Так что герцог достается мне, поскольку все остальные гости — супружеские пары.
— В этом огромном замке нашлось бы место для многих, — заметила Темпера.
— Вот потому и понятно, что герцог пригласил меня, так как жаждет именно моего общества, — самодовольно заявила леди Ротли.
Она встала и взглянула на себя в зеркало.
— Ради бога, Темпера, сделай что-нибудь с моими волосами! Я собираюсь встретиться с герцогом на террасе, а у меня ужасный вид после бессонной ночи.
Вид у нее был вовсе не ужасный, и обе это знали, но Темпера поправила ей прическу, и леди Ротли слегка припудрилась и тронула помадой губы.
— Только чуть-чуть, — предостерегла Темпера.
— Мы во Франции, а француженки все сильно красятся.
— У них чересчур фривольный вид, — возразила Темпера, — а тебе, как английской леди, это не подобает.
«Было бы катастрофой, — подумала она, — если бы герцог возымел в отношении ее прекрасной мачехи не благородные, а совсем иные намерения».
Чем лучше она могла оценить размеры его состояния и чем больше она о нем узнавала, тем больше подозревала, что вряд ли он нацелен на брак.
Если, конечно, он не будет сражен красотой мачехи, как некогда отец, и не потеряет голову от любви.
Но какой смысл расстраивать мачеху своими опасениями? А та уже отвернулась от зеркала и собиралась выйти на террасу, и выглядела просто прекрасно.
— Не забывай «смотреть и слушать», матушка, — напомнила Темпера, перед тем как открыть дверь. — Ничего не говори о картинах, кроме того, что они замечательны, пока я сама на них не взгляну и не скажу, что следует говорить.
— Я помню, — послушно отозвалась леди Ротли.
— Ты можешь восхищаться замком и видами, но чем меньше ты будешь говорить, тем лучше, — продолжала Темпера — Только не своди с герцога восхищенного взгляда. Мало кто из мужчин способен перед этим устоять.
— Это он должен не сводить с меня глаз! — возразила леди Ротли.
— Я знаю, но не забывай, что он герцог, а это особая порода людей.
— И все же должно же и у них быть сердце где-то под земляничными листьями герцогской короны, — сказала леди Ротли, обнаруживая неожиданное чувство юмора.
И с улыбкой вышла, а Темпера принялась дальше распаковывать вещи. Тревога не покидала ее.
Наконец она сказала себе, что, вероятно, напрасно беспокоится.
Шевингемскую коллекцию собрал старый герцог. Быть может, его сын и не интересуется сокровищами, развешанными по стенам и заполняющими залы его огромных домов.
С тех пор как Темпера впервые услышала о герцоге от леди Ротли, она старалась припомнить, что говорил о нем ее отец. Насколько ей было известно, они никогда не встречались.
