Анжелика вспомнила обо всем, что окружало дворец в фантазиях кормилицы.
Фантина рассказывала о трупах, о прирученном демоне, который помогал ему завлекать женщин. Какие глупости!
Но оставалась еще неясная тревога, которую непременно вызывает любое подозрение в связях с Дьяволом или намек на неизвестные преступления — незримый дух насилия всегда обитает в таких местах.
Пришло время прогнать эти навязчивые страхи.
Здесь был ее дом.
Анжелике необходимо было все знать.
* * *
Она поднималась.
Анжелика шла по красивым ровным ступенькам, залитым лунным светом, который проникал через окна, лоджии и ровные арки галерей.
Третий, четвертый этаж.
Наверху, как она и предполагала, дверь таинственной комнаты была открыта.
Казалось, оттуда струился серебристый свет. Анжелика приблизилась к порогу.
Просторная комната с высоким потолком, утопающим в темноте ночи, переходила в террасу, которая, скорее всего, была частью дворцовой крыши, но сейчас была не видна — большое, распахнутое настежь окно было заполнено только небом и луной, в ярком свете которой темно-синие цвета ночи становились еще более выразительными.
В комнате было темно, а ночь, напротив, несла свет — в своих бесконечных плотных и бархатных глубинах она хранила все солнца Вселенной.
Царица-ночь — молчаливая богиня-покровительница — пришла навестить смертных.
И только луна — звезда близкая и знакомая — пожелала своим сиянием рассеять тьму, посеребрить блестящими лучами привычные вещи: очертания мебели, пюпитр
[110]
, столы, заваленные книгами, а также множество загадочных предметов: бумаги, исписанные кабалистическими формулами, непонятные пульсирующие приборы со сложным механизмом, походившие на единый организм с бьющимся сердцем — астролябия
[111]
и вольвеллы
[112]
.
Только один человек был в комнате — хозяин этого необычного места.
Как с ней случалось не раз, Анжелика не сразу узнала Жоффрея де Пейрака и сначала решила, что это кто-то другой.
Граф стоял около большого телескопа, и она видела только его чеканный профиль без шрамов. Освещенный светом луны, он был хорошо различим, — скрытая энергия чистых линий, дерзость высокого лба, прямой нос с небольшой горбинкой, сильные губы, плотно сжатые в минуту глубокого внимания. Густые волосы, отброшенные назад в небрежной манере, больше присущей молодым людям, придавали облику графа юношеский вид. Резко очерченные скулы и открытый висок казались в полутени бледными.
Но вот муж повернул голову, и четкий профиль исчез, — реальностью стал неровный абрис лица со шрамами. В зависимости от чувств, которые Жоффрей де Пейрак хотел показать, его взгляд пылал гневом или же искрился весельем, вынуждая собеседника смотреть ему прямо в глаза, а сам граф тотчас становился абсолютно непроницаемым в своем желании скрыть то, о чем думал, что чувствовал. Именно такой взгляд Жоффрей де Пейрак остановил на Анжелике, когда увидел ее в дверях комнаты.
Она же замерла у порога, не решаясь идти дальше.
Наконец он заговорил своим красивым, звучным, хорошо поставленным голосом:
— Вы пришли, мадам!..
Его слова эхом пронеслись по комнате, и в них прозвучало утверждение.
Анжелика прислонилась к двери. Она чувствовала себя птицей, попавшей в сети птицелова.
— Что вы надеялись найти в этой комнате?
Анжелика разглядывала это великолепное место, и в ночи оно казалось ей видением, оторванным от мира и полным сокровищ — научных инструментов, сияющих в лунном свете лакированным деревом и дорогими украшениями.
Она ответила:
— Дух Галилея.
Если бы Анжелика посмотрела на графа в это мгновение, она бы заметила на его лице улыбку, выражающую заинтересованность и удивление, которой он иногда улыбался ей.
Но лицо Жоффрея снова стало непроницаемым.
Он наблюдал, как ее прекрасные глаза изучают — и не только из простого любопытства, но с восхищением — небосвод в сказочных декорациях комнаты, где он работает.
Конечно, Жоффрей де Пейрак видел, что Анжелика избегает смотреть на него, — но сейчас это не имело значения — настолько он был охвачен страстью, которую вызвало в нем ее появление, ее грация и опьяняющая женственность. Ему пришлось приложить усилие, чтобы остаться невозмутимым.
Когда Жоффрей снова заговорил, его голос звучал более приглушенно:
— Чего вы хотите? Чего желаете?
— Посмотреть в этот инструмент, благодаря которому великий ученый Галилей увидел горы на Луне.
Высказав свое желание, Анжелика отважно посмотрела на графа и застыла под ледяным и жестким взглядом его темных глаз. Между тем голос Жоффрея де Пейрака не был ни насмешливым, ни недовольным, когда он ответил:
— Нет! Еще не время! Я хочу, чтобы сначала вы открыли мир бесконечный и более необыкновенный, чем тайны луны и звезд.
— Что же может быть более захватывающим, чем открытие звездного неба?
— ЛЮБОВЬ.
Это неожиданное слово, произнесенное мягким убеждающим голосом, потрясло ее и повергло в такое необъяснимое волнение, что ей показалось, будто она сейчас упадет в обморок. Колдовство комнаты с золотым замком подействовало, и Анжелика уже была готова бежать к мужу.
Но Анжелика все еще отказывалась признать в себе эту настоятельную потребность быть завоеванной, покоренной…
И она отступила, отвернулась.
Анжелика медленно спускалась по красивой лестнице, ноги не слушались ее.
Она поймала свое отражение в зеркале — глаза широко открыты, рука прижата к сердцу в одном из тех изящных жестов, рекомендованных благородным дамам для выражения волнения или удивления, которые Анжелика считала смешными. Это мог быть и страх тоже, однако дамы благородного происхождения никогда не должны оказываться в положении, когда страх заставляет их забыться настолько, чтобы позволить себе такие вульгарные жесты.
