Маленький двенадцатилетний король плакал под крепостной стеной Бордо, где в осаде сидели беглецы Конде и их брат Конти и откуда летел огонь канонады. Луи сказал одному из своих «менинов»
[4]
, который застал его утирающим слезы: «Ничего, когда-нибудь мы заставим этих наглецов вернуть нам награбленное!»
Анжелика сидела в кресле и пила чудесно освежающий лимонад. Она не отрывала взгляда от города за холмом, силуэт которого дрожал в солнечных лучах.
Именно там, в Бордо, скрывалась Анна-Женевьева де Лонгвиль, любимица своих братьев де Конде, вовлекшая их в восстание против короля, королевы-матери и самого Мазарини.
Анжелика улыбнулась своим воспоминаниям, она вспомнила визит маркиза дю Плесси-Бельер и его захватывающие рассказы. Он рассказывал о герцогине де Лонгвиль, синеглазой сирене Фронды, которую приветствовал парижский народ, когда она показывала с крыльца ратуши своего только что родившегося ребенка, получившего имя Шарль-Париж, потому что его крестными отцами стали члены Совета столицы.
Позже, укрывшись в Бордо, в окружении членов мятежного парламента, которых она пыталась очаровать, принцесса просила, чтобы ей доставили восьмую часть романа «Полександр»
[5]
, изданного в Париже, несмотря на продолжающиеся судороги гражданской войны.
Было бы не так уж и плохо на время стать пленницей жителей Бордо.
Время шло, и ожидание затягивалось. Солнце клонилось к закату.
Облако пыли возвестило о возвращении всадников. Анжелика переоделась, готовясь приветствовать мэтров Совета свободного города Бордо.
Но это оказался лишь Андижос и его друзья. Они спешились, обмениваясь дружескими тумаками. «Мы были великолепны!» Вскоре появились две крытые тележки, запряженные мулами. Эти тележки везли свадебный подарок для графа де Пейрака — бочки и бочонки с арманьяком, также известным, как «живая вода».
Решительно, эти люди никогда не бывали серьезны!..
Анжелика испытала горькое разочарование. Все эти часы долгого ожидания ее не оставляла надежда стать пленницей мятежного города. По крайней мере, на некоторое время это бы ее устроило!.. Никто не смог бы упрекнуть ее в том, что она нарушила свое обещание выйти замуж за графа де Пейрака, данное управляющему Молину во имя спасения ее семьи.
Теперь ей казалось, что ничто не сможет остановить путешествие, которое неотвратимо приближало ее к пугающему человеку, во власть которого она была отдана.
Ночь, проведенная в маленьком замке, где их никто не ждал, но где они были встречены с большим гостеприимством, не приободрила Анжелику, хотя она и заставляла себя быть любезной с хозяевами. Во время ужина ее компаньоны оживленно рассказывали об уловках, к которым им пришлось прибегнуть, чтобы выманить из Бордо дары Бахуса, состоящие из шести прекрасных бочек вина и двух бочонков арманьяка, чем и объяснялось то, почему они отсутствовали так долго, а мадам де Пейрак оказалась так утомлена.
Но барон де ла Брэд и его жена, мирные мелкопоместные дворяне, были не очень избалованы светскими развлечениями и поэтому искренне радовались гостям. Это была еще молодая пара, хотя у них было уже несколько детей, в этот час мирно спавших в больших постелях.
Они болтали о винах и виноградниках, пробовали блюда из дичи в соусах, приправленных различными травами: тимьяном, имбирем, базиликом.
Любезные хозяева замка принимали участие в общем веселье, но были немного застенчивы с Анжеликой, и ей показалось, что время от времени они бросают на нее взгляды, полные недоумения или даже жалости. Маркиз д'Андижос объяснил их странное поведение, целуя Анжелике руку на пороге приготовленной для нее комнаты:
— Весть о свадьбе графа де Пейрака уже взволновала всю провинцию! Подумайте только! Господин и госпожа де ла Брэд первыми увидели вас! Ваша красота их ослепила!.. И теперь они все поняли. Никто не ждал от этого человека такого… Брак!.. Он! Каждый спрашивал себя о причинах, которые могли толкнуть его на этот фатальный шаг. Но теперь все ясно! Эта причина — ваша красота.
Анжелика хотела все объяснить и рассказать о руднике Аржантьер, к которому ее красота не имела никакого отношения. Но затем решила: пусть провинция радуется этой истории, в которой она уже превратилась в легенду.
Она не могла больше убежать.
Теперь она ощущала утрату, потерю, неизбежность, приближение которой ничто не могло остановить. Она чувствовала себя слабой, испуганной и подавленной.
Что-то изменилось.
Вскоре во время остановок Анжелика заметила, что люди больше не говорят по-французски.
— Это потому, что мы пересекли границу, — объяснил ей маркиз д'Андижос самым что ни на есть естественным тоном.
Анжелика посмотрела на него с беспокойством.
Граница?! Ее увозили в Испанию? Молин не предупреждал ее об этом. Увидев выражение ее лица, Андижос поспешил ее успокоить:
— Ничего не бойтесь! Мы все еще во французском королевстве! Но это уже другая Франция.
— Что вы хотите этим сказать?
Страна, в которой правит Людовик XIV, разделена на две части?
Андижос согласился. Да, граница существует. Да, страна разделена надвое. И это началось еще в первые века христианства.
Анжелика спросила, где именно проходит эта граница.
— Это очень сложно, — возразил маркиз.
Но Анжелика настаивала на ответе и объяснила ему, что, будучи в монастыре у урсулинок, она проявляла способности к географии. Означал ли его отказ то, что на самом деле он не знал расположения этой границы? Задетый за живое, маркиз приступил к рассказу, энергично жестикулируя.
Если взять за начало точку на берегу океана, немного ниже Ла-Рошели, граница сначала спустится вниз через провинцию Лимузен, а затем извилистыми тропами пройдет через гористую Овернь и центр королевства Франции, пересечет восточную оконечность Бургундии и недавно завоеванные районы Домб и Брес с их прудами и болотами и остановится на пороге Гельвеции, швейцарского государства…
— Зачем нужна эта невидимая граница, делящая Францию надвое и появившаяся, по всей вероятности, еще в древние времена? — спросила Анжелика.
Маркиз перевел дыхание и продолжил. Она обозначала разделение двух языков. Язык «ойль» — на Севере. Язык «ок» — на Юге
[6]
. Но также существовало различие в обычном праве, которого придерживались люди по обе стороны этой витиеватой невидимой границы. «Гражданское право», унаследованное от Римской империи, управляло на Юге. «Устное право», навязанное варварскими вторжениями, царило на Севере
[7]
.
