Павел сидел на корточках перед ней и ласково гладил ее руки.
- А в чем?
- Я получила то, что заслужила. Я не хотела быть
замужем, нести ответственность за кого-то, вникать в чьи-то дела, переживать
чьи-то неприятности, трудности и болезни. Я хотела легкой жизни, состоящей из
одних удовольствий и радостей, жизни, когда в любой момент можно уйти в сторону
и не брать на себя чужие проблемы. Паша, я только сегодня это поняла, когда
сидела перед следователем. Знаешь, он меня спросил: вы столько лет прожили с
Рубцовым, он холост, у вас нет детей, так почему вы не развелись со своим мужем
и не вышли замуж за Романа Дмитриевича? Вы что, предвидели, чем дело кончится?
Знали, что он преступник? Понимаешь, следователь меня подозревал в том, что я
участвую в делах Романа, тем более я в бухгалтерии разбираюсь. И в этот момент
я все поняла про себя, Паша. Не в том дело, что мне мужики быстро надоедают. а
в том, что я не хочу чужих проблем. Вот в чем моя беда.
- Лелечка, золотая моя, ну что ты такое говоришь? Ты
моя жена, значит, ты вольно или невольно участвуешь в моей жизни...
- Паша, Пашенька, - она вскинула голову, прижалась
затылком к спинке кресла, закрыла глаза, - это все другое. Не сравнивай даже.
Ты - мой брат, мы выросли вместе, я тебя знаю, как себя, и я точно знаю, что
никаких тяжких и неудобных для меня проблем ты на меня не повесишь. Ты будешь
справляться сам именно потому, что я тебе не настоящая жена, и ты всегда об
этом помнишь. Ты не станешь требовать от меня, чтобы я делила эти трудности с
тобой. В отношениях с мужчинами я от всего отгораживалась, ничего не хотела
принимать близко к сердцу, отвергала всю неудобную для себя информацию. Я
нарушила основной закон менеджмента, - она слабо улыбнулась.
- Какой же?
- Если хочешь управлять будущим, владей информацией.
Если у тебя нет информации, у тебя нет будущего. Я не хотела знать о Романе
ничего плохого, я гнала от себя все подозрения, - вот и получила. Зато теперь
вся милиция вместе с прокуратурой наслаждается зрелищем наших с ним любовных
игр.
- Да плюнь ты, - в сердцах посоветовал Павел. - Ну и
пусть смотрят, если им нравится. Выбрось из головы эти кассеты и забудь о них.
И перестань казниться, все равно ничего уже не исправишь. Давай-ка переоденься,
умойся, и пойдем куда-нибудь поужинаем. Поставим точку на этой странице твоей
жизни и откроем новую.
Ольга встала, медленно пошла к двери, но остановилась.
- Пата, я не смогу жить, как раньше. Теперь, когда я
все поняла про себя...
Павел подошел, погладил ее по волосам, крепко обнял.
- Лелечка, ты не сможешь жить по-другому. Будь честной
сама с собой, ты такая, какая есть, и другой ты не станешь. Ты сможешь жить
только так, как жила. И не питай напрасных иллюзий.
Стоя рядом с мужем, уткнувшись лбом в его плечо, Ольга
вдыхала такой знакомый запах дорогой туалетной воды и думала о том, что Павел
прав. Он прав. Как это ни печально.
* * *
Вместе со следователем оперативники сортировали изъятое при
обыске в квартире Романа Дмитриевича Рубцова. Помимо документов, видеокамеры и
кассет, находившихся в сейфе, они забрали все компьютерные дискеты, записные
книжки, письма и даже отдельные маленькие листочки, если на них хоть чтонибудь
было написано. Настя Каменская, пристроившись в углу возле принесенного
специально телевизора, занималась тем, что через подключенную видеокамеру
проверяла записи на кассетах и наклеивала на каждую из них надпись с описанием
содержания.
- Письмо в конверте на имя Раисы Федоровны Медниковой,
- огласил Сергей Зарубин.
- Давай сюда. - протянул руку Лесников, - их уже три
штуки, вот в эту кучку клади.
- Кто такая Медникова? - строго спросил следователь.
- Дальняя родственница Рубцова, помогала по хозяйству.
Она умерла, пояснил Игорь. - Контракты где лежат? Куда класть?
- Контракт - сюда, - скомандовал следователь, тщательно
следящий за тем, чтобы каждая попавшая в его кабинет бумажка оказалась
внесенной в протокол, составленный при обыске. - Сейчас я его найду...
Он искал соответствующую строчку в протоколе, машинально
водя в воздухе карандашом вслед за собственными глазами, и бормотал вслух:
- Не то, не то, дискеты... платежное поручение...
договор... вот черт, что-то я не найду, неужели не внесли? А, нет, вот он.
Есть, дальше поехали.
- Договор на туристическое обслуживание, девяносто
восьмой год, клиенты Рубцов и Плетнева.
- Есть, дальше.
- Еще один договор, девяносто девятый год. Отдыхать
господа миллионеры собирались аж на Майами, - сочувственно покачал головой
Зарубин. - Да теперь уж не придется. Все, у меня большие листы кончились,
остались только маленькие бумажки с записями. Номер телефона и подпись
"ДЭЗ, дежурный электрик".
- Сюда, - ткнул пальцем Лесников. - Все записи бытового
характера складываем отдельно, потом проверим, может, это код какой-то.
- Ой-ой-ой, - насмешливо протянул Сергей, - ты в
детстве в шпионов не наигрался. Так, номер телефона и подпись
"Кристина".
- Давай туда же, Женя говорила, что ее
преподавательницу немецкого зовут Кристиной, может, это она.
- Номер телефона и подпись "Кирилл".
- Кто такой? Клади в отдельную кучку, будем проверять.
- Кирилл? - Настя оторвалась от телевизора и
повернулась к Зарубину. Ну-ка дай посмотреть.
Она протянула руку, взяла у Сергея маленький зеленый
листочек из тех, что продаются пачками по сто штук.
- Это телефон Ярового, - произнесла она медленно и
удивленно. - Неужели Рубцов до такой степени был уверен в своей неуязвимости,
что хранил дома номер телефона своей жертвы, с которой он якобы и знаком-то
никогда не был? Ну все, Роман Дмитриевич, теперь не отопретесь, - злорадно
добавила она. - Держи, Игорек, приобщи там к нужной кучке.
Она передала листочек Лесникову и снова уселась на пол перед
телевизором. Повисшая в комнате тишина заставила ее через несколько секунд
тревожно обернуться.
- Вы что там... Игорь, что случилось?
Следователь и Сергей Зарубин молча смотрели на Лесникова, который,
в свою очередь, сидел белый как полотно и смотрел на зеленый клочок бумаги.
- Это почерк Жени, - наконец выдавил он. - Я не могу
ошибиться, я же смотрел записные книжки, где ее рукой написаны телефоны и
имена. У Рубцова почерк совсем другой. Сами посмотрите.
Три головы склонились над столом, где лежали документы,
письма и записки, написанные как Женей Рубцовой, так и ее отцом. Первым подал
голос Зарубин.
- Ни фига себе! Это что же получается? Наш нежный
цветочек девочка Женечка была знакома с Фанатом? Или как прикажете это
понимать?
