В тот день они, как обычно, вместе вышли после занятий и
направились к троллейбусной остановке, чтобы доехать до ближайшего метро.
Троллейбуса пришлось ждать долго. И тогда Женя увидела Его. Вернее, сначала она
Его почувствовала. Чей-то взгляд нестерпимо жег ее щеку, боковым зрением она
заметила мужскую фигуру, но не повернулась, однако спустя несколько мгновений
сделала вид, что счищает невидимое пятнышко с пиджака Кристины и встала лицом к
Нему. Его взгляд завораживал. В нем было обожание, почтение, восторг - все то, что,
по ее представлениям, должно сопутствовать настоящей Любви настоящего Мужчины.
У Жени даже голова слегка закружилась, ей показалось, что с каждым мгновением
ее все плотнее опутывает кокон густого и сладкого, как мед, восхищения,
струящегося из глаз стоящего неподалеку юноши.
Подошел троллейбус, юноша вошел в салон вместе с ними и всю
дорогу до метро не сводил с Жени сияющих глаз. Под бдительным оком Кристины
Женя боялась слишком часто смотреть в его сторону, но присутствие его она
ощущала всей кожей. Ощущала при выходе из троллейбуса, в вагоне метро, в толчее
на переходе с одной линии на другую. Она нервничала, и Кристина, видно, что-то
почувствовала.
- Я провожу тебя до дома, - внезапно заявила она, когда
они вышли из метро на Чистых прудах.
- Зачем? - удивилась Женя. - Меня никто не украдет. Еще
совсем светло.
- Не в этом дело, - Кристина смущенно улыбнулась. - Я
до своего дома просто не дойду. Ну, ты меня понимаешь?
Сердце у Жени упало. Она ни минуты не сомневалась, что юноша
подойдет к ней, как только она останется одна, и не могла дождаться мгновения,
когда Кристина наконец отвяжется от нее. Но отказать преподавательнице она не
могла, это выглядело бы просто бесчеловечным.
Краем глаза она видела своего поклонника, который на
некотором расстоянии следовал за ними, не делая ни малейшей попытки
приблизиться. Вот и подъезд. Дверь, кодовый замок. Лифт. Вход в квартиру. Вот и
все. Ничего не состоялось. А если еще и отец дома окажется, тогда вообще конец
всему. Сначала неминуемый скандал за непотребный внешний вид, а потом полный и
окончательный запрет на любые походы куда бы то ни было, хоть на курсы, хоть в
театр. Только вместе с ним.
Но хотя бы в одном Жене в тот раз повезло - отца дома не
было. Кристина побежала в туалет, а Женя подошла к окну и распахнула его. Юноши
нигде не видно. От обиды у нее слезы выступили на глазах. Ну почему в ее жизни
все так нескладно? И сама она нескладная, не зря отец зовет ее
"слоненком". Слоненок и есть. Услышав в коридоре шаги Кристины, Женя
отпрянула от окна и постаралась придать лицу выражение простодушного участия.
- Все в порядке? - как можно веселее спросила она.
- Спасибо, Женечка, ты меня от смерти спасла, -
улыбнулась преподавательница. - Ну, я пойду, закрой за мной дверь.
С тех пор Женя потеряла покой. Где бы она ни была, она
постоянно оглядывалась в надежде заметить тот самый горячий, полный восторга
взгляд. Ведь если она действительно так понравилась этому юноше, то он должен
попытаться снова встретиться с ней, тем более он знает, где она живет. Но его
все не было. А потом пришло первое письмо, и Женя поняла, что он не будет
искать встречи с ней. Во всяком случае, сейчас. Он будет ей писать.
Все это она и рассказала отцу. Ну, на самом деле, конечно,
далеко не все. Некоторые подробности вроде распущенных волос и выглядывания из
открытого окна третьего этажа она благоразумно опустила.
- И ты полагаешь, что я должен этому поверить? - сухо
спросил отец, выслушав ее рассказ.
- Папа, я рассказала тебе все как было. Что ты еще
хочешь от меня услышать?
- Я хочу, чтобы ты поведала мне о ваших общих знакомых.
Что у вас за компания такая?
- Нет у нас никаких общих знакомых! Я его видела
один-единственный раз, даже не разговаривала с ним.
- В таком случае поясни, будь так любезна, что он имеет
в виду, когда пишет: "Я никому не позволю отзываться о тебе плохо"?
- Я не знаю! Папа, я, правда, не знаю... Почему ты мне
не веришь?
- Потому что я разумный человек, в отличие от тебя, и
умею мыслить на уровне нормальной здравой логики, а не на уровне сопливых
романтических эмоций. Из того. что я прочел в этих письмах, и из того, что ты
мне тут рассказала, выводов может быть только два: или ты мне лжешь, или он
сумасшедший, подверженный галлюцинациям. Ему кажется, что у вас есть общие
интересы и общие друзья, которые что-то говорят о тебе. Если такие
друзья-приятели есть, значит, ты меня обманываешь. Если их нет, значит, у
твоего поклонника не все в порядке с головой. Ты можешь предложить мне третий
вариант?
Никакого третьего варианта Женя придумать не могла. Она
знала точно, что общих знакомых у нее с тем юношей нет. Или все-таки есть,
только она об этом не знает? Но и согласиться с тем, что человек, который
смотрел на нее со страстной влюбленностью, сумасшедший, она не хотела. Ни за
какие сокровища мира она не согласилась бы признать, что первое и пока
единственное в ее жизни романтическое приключение является следствием не Любви
с Первого Взгляда, а банального умопомешательства.
- Значит, так, - сказал в заключение отец, не дождавшись
от нее вразумительных объяснений, - эти письма я забираю. Я попрошу своих
знакомых, чтобы они поработали с ними и оградили тебя от его приставаний.
- Он не пристает ко мне, - Женя еще пыталась слабо
сопротивляться, но уже понимала, что все кончено. - Он не сделал мне ничего
плохого.
- Пока не сделал. И я не собираюсь ждать, когда он
надумает своей больной головой, что должен тебя убить или изнасиловать.
- Папа!
- Закончим на этом. Тут нечего больше обсуждать. Могу
добавить только одно: мне жаль, что моя дочь оказалась круглой дурой, не
понимающей элементарных вещей. Вместо того, чтобы сразу распознать в этом
поклоннике психически больного и поставить своего отца в известность о его
приставаниях, она вбила себе в голову идиотскую историю о неземной любви и не
желает считаться с очевидными фактами.
Отец говорил о Жене в третьем лице, и это неоспоримо
свидетельствовало о том, что он взбешен. Конечно, он был резок, даже груб, но к
такому обращению Женя давно привыкла, а вот "моя дочь" вместо
обычного "ты" было проявлением крайней степени гнева и отвращения.
Отец великолепно владел собой и никогда не повышал голоса, и о его настроении
Женя догадывалась только по тем словам, которые он выбирал, разговаривая с
людьми.
Глава 4
Ох как не любил Сурин эти встречи! Отчего-то ему казалось,
что по телефону общаться с Рубцовым куда безопаснее. Скорее всего он полагал,
что дело, изложенное в телефонном разговоре, наверняка несложное и не таящее
никакой угрозы, тогда как для дела, изложенного при личной встрече, придется
напрягать все связи, возможности и извилины. Как многие государственные
служащие, Василий Никанорович Сурин ничего не имел против того, чтобы получать
деньги, но страшно не любил эти деньги отрабатывать. Когда накануне поздно
вечером Рубцов позвонил ему домой и обычным своим спокойным тоном заявил, что
надо бы встретиться, сердце Сурина нехорошо заныло. Весь остаток вечера он по
мелочам собачился с женой, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на детях,
которые, как все обычные дети, давали повод для окрика ежеминутно, если не
ежесекундно.
