К вящей радости своих родителей, они подали заявление и
поженились. И как нельзя более вовремя! После распада СССР в конце девяносто
первого года новая страна Россия стала активно формировать новый
дипломатический корпус, и на волне этих кадровых перемен супруги Плетневы уже
весной девяносто второго оказались в вожделенной Италии.
Устраивать свою личную жизнь вне рамок семейной жизни
оказалось совсем несложно, если умело покрывать друг друга. Из
загранкомандировки Плетневы вернулись, имея достаточно денег на покупку
квартиры и машины (с учетом, конечно, помощи обоих родительских пар). Они с
удовольствием покупали мебель и обустраивали свое жилье, совершенно забыв о
намерении развестись. Через некоторое время Павел завел очередной роман с
молоденькой сотрудницей МИДа, и Ольга тут же предложила:
- Паша, если ты хочешь на ней жениться - нет проблем.
Разведемся хоть завтра.
Павел вытаращил на нее глаза.
- Я?! Разводиться?! Да ты с ума сошла! Ни в коем
случае. Как только я разведусь, мне кислород перекроют. Каждая моя возлюбленная
будет немедленно беременеть и требовать, чтобы я как честный человек на ней
женился. Даже если она окажется замужем, всегда остается опасность, что в один
прекрасный день она заявит мне: дескать, любимый, я ушла от мужа и хочу теперь
быть только с тобой. Мне это надо? Я же не смогу ей объяснить, что я-то не хочу
быть только с ней, потому что мне любая женщина надоедает максимум через год.
Кроме тебя, конечно. Что я могу сделать, если я так устроен?
Ольга была "устроена" почти так же. Она готова
была поддерживать отношения с мужчиной только при условии, что не будет с ним
вместе жить. Встречаться три-четыре раза в неделю, приятно проводить время,
ужинать в ресторане, заниматься любовью - и на этом все, никаких обязательств,
никакого быта, никаких чужих родственников, которым нужно оказывать внимание и
с которыми нужно считаться. Пашкины мать и отец - совсем другое дело, они все
одна семья, но чужие родители, братья с сестрами, дядюшки с тетушками и
внучатыми племянниками, и каждый со своими причудами, претензиями и
требованиями - нет уж, увольте, это не для нее. Однако для того, чтобы
очередной возлюбленный не впал в соблазн сделать ей брачное предложение, Ольге
необходимо было официально считаться замужней женщиной. Опыт показал, что если
замужняя дама отказывается развестись с мужем, чтобы упасть в объятия
любовника, это воспринимается спокойно и даже одобрительно, в то время как если
свободная от семейных уз женщина почему-то отказывается выходить замуж, ее
начинают считать странной, дефективной, а то и сумасшедшей. Во всяком случае, с
такой женщиной явно не все в порядке. А Ольга Плетнева совсем не хотела, чтобы
о ней так думали.
Вот и выходило, что ситуация, сложившаяся под влиянием
внешних обстоятельств и рассматривавшаяся как временная, незаметно перешла в
постоянную, ибо оказалось, что она соответствует обстоятельствам не только
внешним, но и внутренним. Да и родители Ольги и Павла были счастливы оттого,
что их дети живут так дружно. Внуков вот только нет, но, значит, не судьба...
* * *
Стоя в арке, Павел основательно продрог, несмотря на то что
был тепло одет. Сырость пробралась за воротник и оттуда медленно спускалась по
спине. Ливень прекратился, переродившись в нудный нескончаемый моросящий дождь.
На часах уже половина десятого, черный "Лексус" нее еще стоит у
второго подъезда, а результата пока никакою.
Без десяти десять из подъезда шестнадцатиэтажного дома вышел
человек с висящим через плечо кофром от видеокамеры. "Неужели он?" -
подумал Павел, не веря в удачу. В дождливых сумерках он нс мог как следует
рассмотреть этого человека, видел только, что это мужчина. Субъект с кофром
слегка замедлил шаг, поднял голову и посмотрел на окна. На те самые окна,
которые Ольга утром помечала крестиками на схеме. "Точно - он!" -
понял Плетнев.
Мужчина накинул на голову капюшон и быстрым шагом двинулся
по противоположной стороне. Павел осторожно выглянул на улицу. Мужчина, судя по
всему, приехал не на машине, во всяком случае, направлялся он в сторону станции
метро "Новокузнецкая". Ольга говорила, что до метро от этого дома
никакой общественный транспорт не ходит, нужно идти пешком переулками, и
занимает это минут пятнадцать. Павел хотел было сесть в машину и доехать до
метро, а там подождать человека с кофром, по в последний момент сообразил, что
тот может оказаться местным жителем и идти вовсе не на метро, а к себе домой.
Павел, как дурак, станет высматривать его на платформе, а он уже давно будет
пить чай в своей квартире. Или, допустим, не войдет и метро, а сядет в автобус,
который там останавливается. Придется идти за ним следом под дождем. Тоже мне
радость...
Мужчина шел быстро, и, двигаясь за ним по пятам, Павел
оказался возле метро уже минут через десять. Ольга явно определяла время в
расчете на прогулочный шаг и высокий каблук.
В вагоне метро Павел сумел как следует рассмотреть
предполагаемого шантажиста (в глубине души Плетнев все-таки допускал мысль, что
ошибся, мало ли людей ходит по городу с видеокамерами, а то. что именно на те
окна посмотрел, так это простое совпадение). Ничем нс выдающаяся личность,
молодой парень лет двадцати или около того. черты лица несколько неправильные,
асимметричные, как бывает у психически больных людей. Но это ведь может быть и
от природы или вследствие какой-нибудь соматической болезни. Парень пребывал в
глубокой задумчивости, периодически губы его расплывались в улыбке, как будто
он мечтал о чем-то необыкновенно приятном.
Проехал он всего одну остановку и на станции
"Китай-город" пересел на Рижскую линию. "Странный он какой-то, -
с недоумением подумал Павел. - Мог бы сразу с "Новокузнецкой" перейти
на "Третьяковскую" и ехать без пересадок. И о чем он только
думает?" В этот момент парень с кофром снова задумчиво улыбнулся, и Павел
со злостью ответил сам себе: "Как это о чем он думает? О деньгах, которые
хочет с Лельки слупить. Небось сейчас мысленно их тратит, вот и улыбается,
козлище. Руки чешутся шею ему свернуть. Ей-богу, пришиб бы как поганого
таракана, если бы не боялся, что за это посадят. Угрызения совести меня бы уж
точно не мучили".
Они доехали до станции "Свиблово", где парень
наконец вышел. Еще несколько минут пешком, и он вошел в подъезд дома, такого же
ничем не примечательного, как и он сам. Павел даже удивился, как легко ему
удалось проследить за шантажистом. Ему всегда казалось, что слежка - дело
чрезвычайно тонкое и трудное, но это, наверное, тогда, когда человек опасается,
что за ним могут следить, и все время проверяется. Обычные же люди ни о чем
таком не думают, и им и в голову не приходит оборачиваться назад и смотреть,
нет ли среди идущих сзади прохожих кого-нибудь, кто полчаса назад садился с ним
в один вагон поезда. Этот тип, по-видимому, никого не опасался. Что ж, тем
лучше.
Зайти в подъезд следом за парнем Павел не смог, там висел
домофон, а открывалась дверь при помощи специального ключа-пластины. Плетнев в
задумчивости остановился, и на его удачу в этот момент из подъезда вышла
женщина.
