- Ты чего, Пална, - возмущенно замахал руками Сергей, -
мы же только сегодня утром списки в домоуправлении получили. Субботу и
воскресенье мы поквартирному обходу посвятили, но результатов нет, все ж на
дачах, никто дверь не открывает. Вот сейчас сядем с Мишаней, планчик составим,
чтоб все по уму...
- Все ясно, катитесь, работайте, - угрожающе приказал
Коротков.
* * *
- Я уезжаю, - объявил Жене отец, выходя из кабинета с
"дипломатом" в руке.
Она привычно потянулась к ручке и перекидному ежедневнику,
чтобы записать указания.
- Что говорить, если будут спрашивать?
- Вернусь дня через три-четыре.
Женю бросило в жар. Отец уезжает! И, как всегда,
предупреждает об этом в самый последний момент. Три дня свободы, а может быть,
и четыре... Правильно говорят, что жизнь полосатая и за неудачами обязательно
следуют удачи.
- Хорошо, папа, - она постаралась говорить спокойно и
ничем не выдать охватившее ее радостное возбуждение. - Гриша едет с тобой?
- Почему тебя это интересует? - подозрительно спросил
отец.
"Потому что ты запретил мне ездить одной, - мысленно
ответила Женя. - И я как хорошая дочь не имею права об этом забывать. А ты,
если бы был хорошим отцом, давно бы уже забыл об этом".
- Хочу знать, могу ли я на него рассчитывать, у меня
сегодня немецкий, и в среду тоже.
- Гриша тебя отвезет. Будь умницей, веди себя хорошо, -
взгляд отца смягчился, он наклонился и поцеловал девушку. - Надеюсь, когда я
вернусь, меня не будут ждать неприятные сюрпризы.
- Конечно, папа.
Женя вскочила и порывисто обняла отца. Да, он постоянно
портит ей жизнь, он издевается над ней, но иногда он уезжает, давая ей
вздохнуть полной грудью, и уже за одно это она будет ему благодарна.
- Я тебя люблю, девочка, - сказал он, гладя ее по
голове. - Береги себя.
- И я тебя люблю, - пробормотала Женя, уткнувшись лицом
в его шею. - И ты береги себя.
Отец вышел. Через пару минут Женя выглянула в окно и увидела
отъезжающую машину. Все. Даже в комнате стало как будто светлее. А Гриша - что
ж, Гриша только строит из себя преданного слугу хозяина, а стоит тому
отлучиться, водительтелохранитель сразу же превращается в обычного мужика,
имеющего жену, детей и кучу забот. Женя никогда даже не пыталась
"договориться" с Гришей, уверена была, что тот донесет отцу, но зато
весьма ловко научилась его обманывать. Водитель, как и его шеф, пребывал в
приятном заблуждении относительно Жениной взрослости и никаких особых хитростей
от нее не ожидал, а посему легко попадался даже на самую примитивную ложь.
Когда около четырех часов Гриша вошел к ней в приемную, он
увидел несчастную и совершенно больную дочку шефа. Женя сидела, обхватив руками
голову. Перед ней на столе возвышалась выразительная кучка всевозможных
лекарств.
- Проводил папу? - спросила она страдальческим голосом.
- Да, все в порядке, заехали домой за вещами - и в
аэропорт, - Гриша посмотрел на часы, - минут через пятнадцать должен взлететь.
А ты чего, заболела?
- Да, что-то мне нехорошо, - жалобно проныла Женя. -
Прямо не знаю, что делать, еще немецкий этот сегодня...
- Не валяй дурака, - решительно ответил водитель. -
Сейчас отвезу тебя домой, ложись и ни о чем не беспокойся. Обойдется без тебя
твой немецкий. Или хочешь, сначала в поликлинику съездим?
- Не надо, - вяло отказалась Женя. - Что мне в этой
поликлинике скажут? Я и так знаю, какие лекарства принимать. И потом, мне же
больничный не нужен. Отлежусь, а завтра приду на работу.
Оказавшись дома, она радостно подпрыгнула. Ура, свобода!
Разумеется, Женя и не думала пропускать занятия по немецкому. Сейчас только
половина пятого, у нее уйма времени, чтобы привести себя в должный вид и без
спешки доехать до курсов. Она даже успеет зайти в бар рядом с метро и выпить
кофе с пирожным. Кофе Женя не любила, его вкус казался ей чересчур горьким, а
есть пирожные ей отец и без того не запрещал, но зайти в бар, сесть у стойки,
красиво положив ногу на ногу, сделать заказ и выпить кофе, ловя на себе взгляды
сидящих рядом мужчин и улыбаясь им, - это было круто. Эта была та самая
взрослая жизнь, от которой ее так тщательно оберегает тиранотец.
Она уже оделась, накрасилась и собиралась выйти из дому,
когда зазвенел телефон.
- Здравствуйте, Женя. Это Лесников. Вы меня еще не
забыли?
Сердце ухнуло и замерло, потом заколотилось где-то в горле.
- Я вас никогда не забуду, я же предупреждала, - она
хотела сказать это весело и почти шутливо, но получилось многозначительно и
как-то трагично. Женя даже поморщилась, услышав свой голос.
- За это спасибо. Женечка, мне снова нужна ваша помощь.
Мы могли бы с вами увидеться завтра утром?
Боже мой, какие слова, какая музыка! Не "нам нужна ваша
помощь", а "мне", то есть ему, Игорю. Не сухой деловой вопрос:
"Вы могли бы завтра приехать на Петровку?", а очень личная фраза:
"Мы могли бы с вами увидеться?" Еще вчера Женя готова была на все,
лишь бы услышать эти слова, и судьба смилостивилась над ней, убрав сначала
жестокого тюремщика-отца, а теперь подарив ей свидание с Игорем.
- Конечно, Игорь Валентинович. Мне приехать к вам на
Петровку?
Ей показалось, что Игорь замешкался с ответом.
- Мне хотелось бы встретиться с вами в менее
официальной обстановке. Это возможно?
- Да, - радостно ответила Женя.
Ей хотелось кричать от восторга. Все получается как она
хочет!
* * *
Миша Доценко и Сергей Зарубин, обложившись длинными
списками, сидели в уютной квартире Стасова и беззастенчиво пользовались
гостеприимством Мишиной невесты Ирочки. За три последних месяца в кресле
мастера Алены Гребневой побывали около ста мужчин, при этом примерно три
десятка из них имели достаточно распространенные фамилии, которые почти
наверняка можно встретить в списках жильцов любого многоквартирного дома. К
сожалению, в журнале предварительной записи, взятом в Салоне красоты, имена
клиентов отсутствовали.
- Кузнецов, - безнадежным голосом произнес Доценко.
- Кузнецов, - послушно повторил за ним Сергей и
зашелестел списками. Так, в доме номер три - две семьи, в доме три
"а" - одна, в доме пять - одна, в доме семь, корпус один, - две
семьи, в корпусе два - аж целых пять.
- А по возрасту?
- Сейчас посмотрим.
И Зарубин принялся отмечать галочками те семьи, где согласно
спискам проживали мужчины подходящего возраста, то есть не моложе семнадцати и
не старше шестидесяти лет. Количество семей, где мог обнаружиться искомый
свидетель, сократилось до шести, уже хорошо.
