— Рад помочь. — Впрочем, вряд ли Джек был доволен. — Ты понимаешь, что делаешь? — спросил он, следом за Джеймсом направляясь к двери.
Джеймс повернулся к брату и увидел в его глазах только заботу.
Его поразило, что за последние два дня что-то изменилось между ними. Словно Джек стал добропорядочным членом семьи, а Джеймс разжалован в паршивые овцы.
— Нет, — признался он. — Но полагаю, уж кто-кто, а ты поймешь.
Он вышел, сел в карету и покатил по улице.
Еще не миновав дом, Джеймс сообразил, что поехал не в том направлении. Он резко развернулся и промчался мимо Джека, который стоял в дверях, качая головой.
— Я любил эту карету, — пробормотал Джек, собираясь вернуться в теплую постель. Но это не удалось. Ричардс, Уинстон, Кантли и миссис Окстон преградили ему дорогу.
— Вы отпустили его?! — воскликнула миссис Окстон. — О чем вы думали, лорд Джон?
Это экономка подняла его новостью, что Паркертон украдкой взял его карету. А Джек всегда думал, что главный смысл жизни миссис Окстон — это сплетничать о нем.
«Должно быть, старушке ужасно скучно с тех пор, как я переменился», — подумал Джек.
Уинстон, глянув на своих друзей, прочистил горло.
— Лорд Джон, вы не думаете, что ситуация требует определенного внимания?
— Какая ситуация, Уинстон? — спросил Джек. Его единственной мыслью было вернуться в постель. К жене.
— С его светлостью, — выпалила миссис Окстон.
— А что с моим братом? Он поехал покататься.
— Это не входит в его планы. — Уинстон протянул дневник с перечнем занятий герцога. — Он ушел, не посоветовавшись с нами.
— И в этом сюртуке! — передернул плечами Ричардс.
— Это мой сюртук, — заметил Джек.
Это нисколько не успокоило дотошного камердинера его брата.
— Он не взял с собой Майклза или хотя бы Фоули, — пожаловался Ричардс, упомянув вездесущих лакеев герцога. — Он ушел один. И это не в первый раз.
Миссис Окстон взглянула на своих сотоварищей-мужчин и тяжело вздохнула, словно хотела сказать, что если они не собираются прямо изложить суть дела, это сделает она.
— Мы думаем, он сдвинулся.
Сдвинулся? Джек удивленно уставился на нее.
— Уж кому, как не вам, знать, что я имею в виду, — сказала Экономка. — Это все кровь Тремонтов.
Все с мрачной озабоченностью закивали.
Джек поджал губы, чтобы не расхохотаться. Они думают, что Паркертон, наконец, сошел с ума, как многие из его предков?
— Добро бы он, как седьмой герцог Паркертон, приказал нам накрыть стол, чтобы его кролики могли отобедать вместе с ним, — начала миссис Окстон, остальные закивали, — мы бы слова не сказали. Но, лорд Джон, его светлость стал непредсказуем!
Непредсказуем? Это худшее, что они могут вообразить? Непредсказуемость хуже, чем увлечение седьмого герцога кроликами, которым, к ужасу семьи, он дал имена членов королевской фамилии?
Это Джеймса они обсуждают. Пока Клифтон не стукнул его в «Уайтсе», Паркертон вел размеренную и организованную жизнь.
Он был более предсказуем, чем почтовая карета. Поэтому Джек решил их успокоить:
— Если хотите знать, мой брат немного спятил…
Миссис Окстон охнула, остальные отступили.
— Нет-нет, ничего страшного, — поспешно заверил Джек. — Он просто влюбился.
— Влюбился? — прошептала миссис Окстон, прижав руку ко лбу.
Ричардс, словно перепуганная дама, рухнул в кресло.
— Это ужасно.
Оглядев их, Джек сообразил, что сообщение о том, что их хозяин безумно влюбился, вряд ли тот ответ, которого они ждали.
Возможно, надо было сочинить какую-нибудь историю о кроликах.
В конце Кавендиш-сквер три фигуры выскользнули из тени переулка.
— Это он? — спросил великан.
— Да. Этот.
— И ты хочешь, чтобы мы последили за ним? — спросил второй.
— Да. Судя по моим источникам, он направляется на Брук-стрит за леди Стэндон.
Парочка кивнула.
— Отправляйтесь за ним и, если будет возможность, проследите, какие у него намерения. — Тяжелый кошелек перекочевал к одному из мужчин.
Взвесив кошелек на руке, тот улыбнулся и сунул в потрепанную куртку.
Великан с мощной грудью хрустнул пальцами, не отрывая глаз от цели.
— Мы о нем позаботимся.
Тия и Элинор ждали мистера Сент-Мор на ступенях дома на Брук-стрит.
Дрожа в длинной накидке, Тия критическим взглядом окинула улицу.
— Он опаздывает.
— Всего на несколько минут. — Элинор изо всех сил старалась не слишком открывать глаза из страха, что у нее голова расколется.
«Вот что бывает, если выпить больше двух бокалов вина», — бранила она себя. Ночь, к ее ужасу, превратилась в страшную путаницу. Элинор помнила, что поехала на бал к Сетчфилду… танцевала с Лонгфордом… а потом… потом было что-то очень скандальное.
— И почему мы не можем подождать внутри? Хватит того, что ты настояла, чтобы мы поднялись рано и были готовы за полчаса до того времени, когда он должен появиться.
Элинор не обращала внимания на жалобы Тии. Она едва ли могла объяснить младшей сестре, что поднялась раньше слуг, потому что боялась посмотреть им в глаза. И потому что ее всю ночь тошнило. Холодный утренний воздух поправил ее желудок.
Если бы он мог справиться с другими ее заботами! Она не помнила, как добралась домой прошлой ночью, как оказалась в постели…
Ее сестра фыркнула так, словно ей шестьдесят четыре, а не четырнадцать.
— Чем ты, Минерва и Люси так досадили герцогине, что заслужили это? — Тия мрачно посмотрела на их новый дом.
— Не думаю, что теперь это имеет большое значение, — сказала Элинор, не желая возвращаться к прошлому.
После многолетних препирательств между вдовами Стэндон и борьбы за разные дома Стерлингов герцогиня Холлиндрейк поселила всех трех в этом доме в наказание.
Но, как ни странно, вместо того чтобы перегрызться, три вдовушки подружились.
И обрели родство, которого не смогли бы почувствовать при других обстоятельствах, сообразила Элинор.
Тия покачивалась на каблуках.
— Не понимаю, почему Люси и Минерва тебе раньше не нравились. Люси такая веселая, забавная, а Минерва обещала научить меня вязать.
Пусть лучше Минерва научит Тию вязать, чем Люси — воровским навыкам. Элинор не нужно, чтобы ее сестра умела открывать замки и шпионить. Тия не унималась. Снова взглянув на дорогу, она сказала:
