Райли теперь думала не о том, что произойдет с ней, а о том, что Мейсон в опасности. Она развернулась и толкнула руку Стивена вверх, пистолет разрядился, пуля ударила в потолок, с которого посыпалась штукатурка.
Толпа дружно ахнула.
— Боже мой, — недовольно заметил стоявший слева от Мейсона осанистый джентльмен. — Пистолет был заряжен! Какая глупость — приносить его на бал.
Мейсон и его молодой друг бросились на Стивена и скрутили ему руки. Тот яростно сопротивлялся, продолжая выкрикивать грязные обвинения:
— Она актриса, шлюха, недостойна даже прислуживать нам, тем более находиться среди нас!
В этот момент в дверь вбежал Макэллиот в сопровождении трех стражников.
— Я слышал выстрел, милорд, — сказал Макэллиот. — У вас все в порядке?
— У нас все отлично, — ответил Мейсон и передал Стивена стражникам. Кузен Райли продолжал сопротивляться, и из его карманов посыпались драгоценности.
— Похоже, мне придется добавить к обвинениям в покушении на убийство еще и кражу, — заметил Макэллиот. — Пойдемте, милорд. Вам понравится тихая жизнь в Ботани-Бей.
— Подождите, — сказала Райли. Она повернулась к Мей-сону: — У него доказательства свадьбы моих родителей. Бумаги у него в кармане.
Обыскав его, нашли эти документы и передали их Райли.
— Они принадлежат мне, — заявил Стивен. — Это все мое! — кричал он, когда его тащили к выходу.
Стивена увели. Мейсон схватил Райли в объятия и поцеловал ее. Окружавшие их гости снова зааплодировали и засыпали их поздравлениями и сердечными пожеланиями.
— Почему они все время называют меня Реджиной? — спросила Райли.
— Я объясню, — сказал Мейсон. — Я пытался сказать тебе об этом раньше… но, кажется, сначала мне следует спросить тебя.
— Спросить о чем?
Мейсон не успел ответить, как молодая девица, очевидно, дебютантка, протиснулась вперед. Она достала из ридикюля небольшую книгу.
— Лорд Эшлин, мадам Фонтейн, могу я попросить вас надписать мне вашу книгу?
Райли взглянула на название книги: «Тайные дневники Реджины, знаменитой мадам Фонтейн».
— Что… — начала Райли, но почувствовала, что ей расхотелось спрашивать.
— Это была твоя идея, — улыбаясь, заметил Мейсон. — Ты велела написать историю твоей жизни — вот я и написал.
Эпилог
Когда они, покинув дом графини Марлоу, сели в карету, Райли тотчас же выхватила книгу из рук Мейсона.
— Не могу поверить, что ты это сделал.
— Надеюсь, ты не против, — сказал Мейсон. — Я думаю, ты должна быть польщена. Книга выдержала уже три издания, и четвертое тоже почти все распродано.
— Так много? — поразилась Райли.
Мейсон кивнул.
— А поскольку Фредди вложил массу денег в типографию, то я очень хорошо на этом заработал.
— Хорошо заработал? — Райли понравилось, как это прозвучало.
— Да, вполне достаточно, чтобы вернуть самые срочные долги. Миссис Пиндар была очень недовольна, когда я выкупил свои векселя. — Мейсон помолчал. — Понимаешь, я не мог прийти к тебе нищим. Ты так усердно трудилась, и то, что ты делала, заставило меня понять, что я вел себя хуже, чем мой отец или Фредди. А я должен был следовать заветам своих знаменитых предков и сделать что-то стоящее для того, чтобы восстановить наше состояние.
— Ты гордый глупый человек. Мне все равно — нищий ты или граф. Я только хочу не расставаться с тобою всю жизнь.
— Знаю, но я должен был это сделать — за все заплатить сам. Можно сказать, ты пристыдила меня.
— И ты, назвав меня Реджиной, продал эту приукрашенную историю моей жизни, — рассмеялась Райли. — Жаль, что я не додумалась до этого сама.
— Но это ты предложила написать эту историю, когда уезжала от меня.
Райли взяла его руки и не выпускала их.
— Меня не волнует, как ты написал, если это означает, что мы можем… — она больше не беспокоилась о приличиях, — означает, что мы навеки вместе.
— Ничего другого я и не хочу, — обнимая ее, заявил Мейсон. — И не хотел с того момента, когда впервые увидел тебя. А теперь у меня есть право предложить тебе свое сердце. — Он сумел в тесноте кареты опуститься перед ней на колено. — Райли Фонтейн, я люблю тебя всем сердцем. Будь моей женой.
— Да, — прошептала она, боясь громко произнести это слово и нарушить торжественность момента.
Он поцеловал ее, скрепив их договор.
— Мейсон, я никогда не искала денег, богатства или титулов — я хотела только тебя, — сказала она.
— Я это знаю и поэтому должен был принести тебе что-то, а не явиться с пустыми карманами.
Райли только покачала головой. Какое ей дело, почему он откладывал свое предложение? Ведь в конце концов он же сказал, что любит ее. Однако у них была причина для беспокойства, заставившая их поспешно вернуться домой.
— Как ты думаешь, что случилось с нашими девочками? — спросила Райли.
— И с кузиной Фелисити? — добавил Мейсон. — Сегодня утром она мне сказала, что лорд Чилтон пришлет за ними свою карету в половине десятого. Судя по тому, как кузина Фелисити настойчиво убеждала меня вывезти племянниц в этот сезон, можно подумать, что она позаботилась, чтобы этот бал стал их дебютом.
Карета подъехала к дому, все окна которого были ярко освещены. Мейсон выскочил из кареты и взбежал по ступеням. Райли не отставала от него. В холле на стуле сидел, закрыв лицо руками, расстроенный Белтон.
— И это в моем-то возрасте, — бормотал он. — Да никогда в жизни я не переживу такого позора!
— В чем дело? Что случилось? — спросил Мейсон дворецкого.
Белтон указал в сторону серебряного подноса, стоявшего на перилах балюстрады. На подносе лежали три запечатанные записки.
— Я не знаю, как это произошло, но вот все, что от них осталось.
Райли и Мейсон обменялись встревоженными взглядами. Мейсон взял одну из записок и увидел на восковой печати знакомый герб Дэландеров.
— Это от Дэла, — сказал ей Мейсон. Он сломал печать и развернул записку. — Я и представить себе не мог. — Мейсон остановился. — Просто не верю!
— Что такое? — Райли приподнялась на цыпочки и прочитала:
«Эшлин!
Прости, что сообщаю тебе таким образом, но я вынужден обойтись запиской. Трусость, конечно, но это единственное, что я могу сейчас сделать. Обещай мне, что не вызовешь меня на дуэль, потому что я ненавижу вставать на рассвете и предпочел бы оставаться в постели с женой, а не встречаться с тобой холодным утром на поляне. Да, друг мой, с женой. Я сбежал с твоей племянницей Беатрис. Мы направляемся в Шотландию, чтобы там укрыться от мести моей матушки. Не знаю, почему я не подумал об этом раньше, но Беа очень умная девушка и прекрасно играет в пикет, так что матушка будет счастлива. Но самое главное — я люблю ее, и, полагаю, уже давно. Я никогда не умел с первого раза находить правильный ответ».
