Лили в последний раз окинула взглядом залу, но поняла: все бесполезно, ей одной придется искать выход из столь сложной ситуации.
Пока Розали представляла Аделаиду, Лили, потупившись, пыталась унять сердцебиение.
Однако в нужный момент она присела в глубоком реверансе, как учила ее София. Затем взяла протянутую Жозефиной руку. I
Лили лишь несколько секунд смотрела в блестящие глаза жены Наполеона — и вдруг поймала себя на том, что не может оторвать взгляд от мужчины, стоявшего рядом с Жозефиной.
— Мадемуазель, — сказала мадам Бонапарт, — разрешите представить вам месье д'Артье, недавно прибывшего в Париж.
Изумление, написанное на лице Люсьена, свидетельствовало о том, что он не получил послания Софии.
Собравшись с духом, Лили протянула ему руку:
— Рада познакомиться с вами, месье. Мы с вами не встречались? Ваше лицо и имя мне знакомы.
Отступив на шаг, Люсьен с удивлением посмотрел на протянутую руку Лили. Затем оглядел ее бриллианты и только после этого взглянул ей в лицо.
— Лили?.. — спросил он наконец.
— Лили? — удивилась Розали. — О, месье д'Артье, вы все шутите. Какое чудесное прозвище вы придумали для нашей мадемуазель де Шевену! — Она похлопала Люсьена по плечу веером. — Аделаида действительно похожа на нежную весеннюю лилию и, попомните мои слова, скоро станет самой прекрасной лилией Парижа.
Лили едва заметно кивнула Люсьену, однако он, возможно, не заметил этого, столь велико было его изумление. «Люсьен, не говори больше ни слова».
Лили судорожно вздохнула. Черт возьми, что же теперь делать?
— О Господи, — пробормотала Жозефина, глядя куда-то за спину Лили. — Кажется, мой муж начал оскорблять моих гостей. Он может разбушеваться, и все зайдет слишком далеко. Я должна вмешаться и поскорее принести свои извинения. Мадам Павиль, мне понадобится ваша помощь. Я уверена, что месье д'Артье не даст в обиду вашу очаровательную подругу, пока мы будем отсутствовать. Не возражаете, месье?
— Конечно, нет, — ответил Люсьен, взяв Лили за руку. Как только дамы удалились, Люсьен увел Лили в угол залы, подальше от чужих ушей и любопытных глаз. Лили села на указанное ей место и захлопала ресницами — она надеялась таким образом унять гнев старшего брата.
— Не изображай из себя скромницу, — сказал Люсьен. — Лили, какого черта? Что ты делаешь здесь?
— Не называй меня так, — прошептала она в ответ. — Для всех — да и для тебя тоже — я Аделаида де Шевену.
— Аделаида де Шевену? Да ты с ума сошла… Люсьен принялся расхаживать туда и обратно.
— Я немедленно увезу тебя отсюда и положу конец этой глупой истории, — заявил он минуту спустя.
Жозеф Фуше, министр полиции, покинул прием, как только получил приказ немедленно явиться к Бонапарту.
— Ты видел ее? — спросил первый консул. — Ты заметил, что все мужчины в зале добивались ее внимания?
Фуше растерялся. Он не понимал, о ком речь — о глупой и легкомысленной жене Бонапарта или о наследнице де Шевену. На всякий случай он молча кивнул, ибо прекрасно знал, что Бонапарт не выдержит и, разразившись бранью, сам все выложит.
— Невеста! Кто сказал, что она может быть обручена? Я такого разрешения не давал. Де Шевену был верным слугой Республики, и я не позволю, чтобы кто-то завладел состоянием его дочери…
Бонапарт поднялся из-за стола и стал расхаживать перед камином, его ноги утопали в мягком ковре.
Фуше снова кивнул и постарался придать своему лицу озабоченное и одновременно задумчивое выражение — это означало, что он разделяет неудовольствие своего хозяина.
Де Шевену — верный слуга Республики! Как мило! У Фуше имелось собственное мнение об этом человеке, но он не собирался высказывать его в присутствии Наполеона Бонапарта. Во всяком случае, до тех пор пока у него не появятся доказательства. Первый консул вопросительно взглянул на него, и Фуше понял: необходимо что-то сказать.
— Да, положение затруднительное, — согласился он, — но я уверен: если ваше высочество приблизит ее к себе, то вы сумеете устроить ее будущее надлежащим образом.
«Отличный ответ, — подумал министр полиции. — Немного лести не помешает». Многие из окружения Бонапарта, обращаясь к нему, стали употреблять титул «высочество», чтобы завоевать его расположение.
Лесть выручила и в этом случае.
— Гм-м… Я думаю, ты прав. Без отца и без мужа, которые присматривали бы за ней, она пропадет. Женщине нужен основательный мужчина, который бы направлял ее, а не какой-то охотник за приданым. А этот жених, похоже, из таких. Как ты считаешь? Фуше снова кивнул.
— Наследница де Шевену не должна достаться выскочке-американцу. Ее мужем должен стать француз, преданный нам человек.
— Тот, который бы обеспечил ее будущее. Наполеон вернулся на свое место. Прищурившись, сказал:
— Вот именно, будущее. Такое состояние… Как сумел Анри де Шевену сколотить его?
При этих словах Наполеона Фуше улыбнулся. Уж он-то знал, что ответить. И момент был самый подходящий. Фуше начал осторожно, издалека. Однако с каждым его словом глаза Наполеона разгорались все ярче.
— Насколько я помню, — говорил министр, — де Шевену всегда общался с подозрительными людьми. А сейчас вдруг появилась эта дочь. Я могу засвидетельствовать: его жена действительно носила под сердцем ребенка, но что с ним стало… Я, во всяком случае, ничего не слышал о дочери. И никто ничего не слышал о ней. Возможно, его дочь нам все объяснит и расскажет, где она находилась все последние годы.
— Ты подозреваешь, что она самозванка? Взглянув на первого консула, Фуше понял, что тот уже прикидывает, как бы завладеть состоянием наследницы.
— Если нам удастся доказать, что она самозванка, мы сможем воспользоваться состоянием де Шевену, — заметил Фуше.
Почти все в Париже знали о том, что кредиторы постоянно донимают Жозефину. Бонапарт сглупил, затеяв для жены перестройку Тюильри. Жена же покупала все, что ей предлагали купцы, причем покупала по самым высоким ценам.
У этой женщины было не больше здравого смысла, чем у ее предшественницы — Марии Антуанетты. Фуше считал обеих жадными гарпиями, хотя, конечно же, не собирался говорить об этом мужу Жозефины. Не собирался, ибо был весьма разумным человеком.
— Но мы не можем просто отобрать у нее наследство, — заметил Наполеон с некоторым сожалением в голосе; при этом чувствовалось, что он хочет быть справедливым. — У де Шевеиу было множество друзей — и роялисты, и якобинцы, и сторонники Директории. У него имелись обширные связи. Отобрав у наследницы состояние и арестовав ее, мы вызовем недовольство многих — мы же нуждаемся в поддержке. Кроме того, это отпугнет богатых эмигрантов, в поддержке которых я также нуждаюсь.
Фуше понял, что хочет от него Бонапарт. Первый консул хотел, чтобы девушка оказалась мошенницей и чтобы министр полиции нашел законный способ завладеть состоянием покойного графа.
