Куинс обернулась к двери и ахнула при виде графа Рокхерста, широкими шагами входившего в бальный зал.
– Это твоя работа, верно? – неожиданно прошипел Милтон. – Решила подшутить надо мной?
Однако Куинс уже не слушала. Кольцо или нет, но она не намерена попасться на глаза графу Рокхерсту!
Куинс повернулась, чтобы поскорее отойти в противоположную сторону… куда угодно, лишь бы оказаться подальше от него, но Милтон злобно вцепился в ее руку.
– Куинс, – проскрежетал он, слегка ее встряхнув, – это ты привела его сюда?
Куинс посмотрела на свою руку, все еще находившуюся в плену, после чего подняла глаза:
– И зачем мне это нужно?
– Вот и объясни, – парировал Милтон, и Куинс подумала, что в жизни не видела такого панического страха в его взгляде. – И начхать мне на все твои идиотские замыслы наказать меня! Одно я знаю точно: ты не уйдешь из этой комнаты без моего кольца! Я приказываю тебе раздобыть его!
– Ты? Приказываешь? – рассмеялась она и, вырвавшись, растворилась в толпе, прежде чем Милтону удалось ее остановить. Слишком хорошо Куинс знала, как ненавидит Милтон многолюдное общество. Именно на это она и рассчитывала.
– Куинс, немедленно вернись ко мне. Это не смешно, – прошептал он ей в спину. – Будет большая беда. Помяни мои слова. И я не отвечаю, если она…
Но тут Милтон ощутил знакомый неприятный трепет, означавший только одно. Он прав. Слишком поздно.
Ибо Гермиона Марлоу тоже заметила графа Рокхерста и загадала желание едва ли не со следующим выдохом.
Леди Гермиона Марлоу, стоя в стороне, оглядывала многолюдный зал «Олмака».
– Он сейчас вернется, – заверила ее подруга мисс Индия Бакстон, кивая в сторону стола с закусками, где молодой аристократ наполнял чашу пуншем.
– Кто? – спросила Гермиона.
– Лорд Хастингс, – вмешалась Томасин Уинсли. – Господи Боже, Минни, ты уже успела забыть?
– Не понимаю, как тебе это удалось! – объявила Индия. – Он только что не попросил твоей руки!
– Но я вовсе не хочу, чтобы он просил моей руки, – возразила Гермиона. – Он такой… такой…
– Скучный, – согласно кивнула Томасин.
Мало того, ужасный зануда. И это еще слабо сказано. Но к сожалению, именно такие, как лорд Хастингс, предназначаются для девушек вроде Гермионы, Томасин и Индии – тех, кто вот уже третий сезон не может найти себе мужа.
И если они не обзаведутся парой в ближайшие несколько месяцев, этот сезон окажется для них последним. И не нужно забывать, что июнь уже близко, так что у них почти не остается времени, чтобы найти мужчину, от которого бросает в дрожь, и одновременно осчастливить родителей, исполнив самое заветное их желание.
– Кстати, мисс Берк, по-моему, до сих пор страдает из-за твоей сегодняшней победы в состязаниях лучников, – продолжала Томасин, поспешно меняя тему, поскольку, если уж быть до конца честными, никто не желал видеть себя в роли будущей леди Хастингс.
Индия гордо задрала нос:
– Вы забыли, как мерзко она кашляла каждый раз, когда тебе приходилось стрелять?
– Противная хитрая обманщица, – согласилась Томасин, кивая в сторону бессовестной особы, пребывавшей в окружении своих друзей. Никаких ниш и темных углов для мисс Лавинии Берк! Она и ее сердечные подружки всегда занимали центральную сцену «Олмака».
– Смотри, как сестры Дьюмон из кожи вон лезут, чтобы развеселить Лавинию! У нее такой кислый вид, словно она выпила слишком много лимонада! Как же мы повеселились сегодня, Минни!
– Видела бы ты ее лицо, когда твоя последняя стрела попала в яблочко, – вторила Индия, обмахиваясь веером. – О, столь прекрасное зрелище стоило того, чтобы притащиться на этот скучнейший бал!
– Я тоже радовалась, что побила ее, – призналась Гермиона. – Она такая самодовольная и жеманная! Поверите, я сама слышала, как она говорила этим полоумным сестрицам Дьюмон, что отвергла Себастьяна и тот из чистого отчаяния женился на Шарлотте.
– Всякий, кто подметил, как твой брат смотрит на Шарлотту, сразу понимает, почему он на ней женился, – вздохнула леди Томасин. – Я просто мечтаю, чтобы нашелся мужчина, который тоже так будет на меня смотреть.
Гермиона и Индия дружно закивали.
– О небо! – вдруг ахнула Томасин, прикрывая рукой рот, чтобы удержаться от смеха. – Бедный лорд Хастингс!
Подруги обернулись и увидели, как лорд Хастингс пробирается сквозь толпу в противоположном направлении.
– Так и знала, что он заблудится, – хмыкнула Гермиона, приподнимаясь на мысочки и глядя вслед молодому барону, осторожно державшему в руках чаши с пуншем. – Может, окликнуть его, прежде чем он прольет на кого-то пунш, или подождем, пока он поймет, что мы стоим в противоположном конце комнаты?
Но Индия вместо ответа издала какой-то странный сдавленный звук. Обернувшись, Гермиона с удивлением увидела, что подруга разевает рот, как выброшенная на песок форель. Похоже, и Томасин поразило нечто вроде молнии.
– О Господи! Боже… – выдохнула она, широко раскрыв изумленные глаза и глядя куда-то поверх плеча Гермионы. – Ты в жизни этому не поверишь, Минни!
Индия моргнула и снова попыталась что-то сказать, но рот по-прежнему открывался и закрывался, словно она не могла найти слов, чтобы описать открывшееся перед ней зрелище.
– Что там? – спросила Гермиона, оглядываясь, но видя только узкую высокую фигуру лорда Баттерсби, стоявшую у нее за спиной. Вряд ли его приход привел Индию в такое состояние: несчастная выглядела так, словно только что проглотила попугая собственной тетки.
– О, дай я ей все скажу! – воскликнула Томасин, приподнимаясь на мысочки.
– Нет, я, – заспорила Индия, внезапно обретя голос. – Я первая его увидела!
Его.
Гермиона задрожала. По ее твердому убеждению, в обществе был всего один такой мужчина. Тот, кого она любила.
Рокхерст.
И ее подруги, должно быть, шутят, ведь граф ни за что не появится в «Олмаке».
Она оглядела девушек, ожидая увидеть, как они перемигнутся или выдадут себя каким-то иным образом, однако ничего не увидела. Все то же совершенно одинаковое потрясенное выражение широко раскрытых глаз. Впрочем, на лицах многих гостей читалось откровенное изумление.
Гермиона медленно повернулась, и ее рот сам собой открылся.
– Черт возьми! – охнула она, привычно прижимая ладонь к взбунтовавшемуся животу. Матерь Божья, не следовало ей брать вторую порцию пудинга за ужином. Теперь она опасалась худшего.
Подумать только, а она считала, что здесь будет в полной безопасности!
– Я тебе не верю, – прошептала она Индии.
