Идем строго на запад, ориентируясь на зелень той площадки, которая некогда была пшеничным полем, — там я когда-то выпрыгнул из модернизированного МИ-8. Но место нашего «отбытия» и укрытия в бункере таково, что сначала — но совсем немного — метров 300 нам нужно пройти по лесу.
19. Приблизившись к полю на расстояние метров ста, все повеселели, Князев даже что-то стал насвистывать, а сзади от меня его поддержал своим свистом Масленников — мы… В общем, влипли. Этот участок леса оказался заминированным, видимо, еще партизанами — минами «на уничтожение». Плюс с фланга нас атакует зверь. Идущий первым, Горобец взлетает на воздух. Осколками сечет намертво Куличенко, как мешок с говном.
Он падает на землю бездвижен.
Зверь бьет чем-то металлическим по кумполу Князеву, сзади нас — в арьергарде — рвется на мине Каратенко, после чего зверь этим чем-то металлическим протыкает спеца Куличенко. Масленников истошно орет всем, чтобы «целили в голову», но его меткая стрельба прямо монстру в лицо не приносит никаких результатов. Пули из его нештурмового автоматика отскакивают от некоего металлического предмета на голове зверя. Лишь когда Фирсов долго так и очень неэффективно начинает целить в голову зверя из подствольного гранатомета, тот, перевернувшись, прокатившись по земле пару раз и сдетонировав тем самым две мины, уходит.
А мы, стараясь не задеть еще какой-нибудь опасной ловушки, подбираем тела своих погибших и раненого Князева и возвращаемся в бункер. Итак нас остается десять человек, а вскоре и вовсе девять.
От удара — я, кстати, понял, чем — зверь орудовал, каким-то, видимо, рыцарским мечом — вскоре скончался Князев. Перед самой смертью он отдает свои полномочия руководителя Масленникову, мне отдает тот самый саквояжик, говоря, что это маленькая атомная. Потом он сообщает мне — Боже мой! — что врачи, обследовавшие меня в институте, предположили: я, некогда взорвав черный крест, в момент, когда тот рассыпался в пыль, вдохнул в себя немного этой пыли. Врачи предполагают, что это может серьезно отразиться на моем здоровье. Чихаю ему в лицо черной слизью.
— Ах! Извините! — вытираю его бледный лик своим окровавленным платком.
Но самое интересное было потом; Князев, почти нараспев цитирует мне последние слова из книги 5864:
«Если же — а это не произойдет никогда — черный крест кто разрушит, то всякий, им воскрешенный, станет сам себе крест с его силой — но это лишь…» А любопытно, да? Что же? Но Князев падает в обморок, приходится приводить его «в сознание».
Но это лишь…
Что? Что? Что?
Но
Это лишь…
… … … … …
… … … … …
… … … … …
ВЕРА ЕГО!
Здесь Князев скончался.
А я опять ничего не чувствую.
20. Несколько смущаясь, уже в бункере, после кремации тел всех наших мертвых старперов, ко мне подошел Фирсов и предложил снова меняться обратно — его пулемет на мой автомат. Говорю ему что за такой обмен возьму с него цинк патронов, он с легкостью соглашается. Затем, отдав ему его пулемет и взяв из его рук свой автомат, тычу своим автоматом Фирсову в лицо и говорю ему, что он идиот: вставив в подствольный гранатомет заряд и взведя подствольник, Фирсов так и не снял после взведенный затвор с боевого положения, готового к выстрелу. Подствольник мог сработать в любой момент, и в узких помещениях бункера это могло бы привести к большим жертвам. Фирсов смущен. Масленников кричит, чтобы мы «кончали базар», я в это время вставляю в автомат пулеметный цинк — автомат значительно тяжелеет, зато теперь у меня без перезарядки сразу сто патронов. Мои шансы растут.
Ближе к ночи все в бункере сидим и жрем тушенку. Я походя наблюдаю за мерзко чавкающим идиотом Фирсовым. И мне даже кажется, я знаю, кто умрет следующим.
21. Масленников же по рации просит помощи У Рекуданова — выслать группу поддержки человек десять, но после, минут через пятнадцать, когда началась гроза, отменяет свою команду. Пусть все остаются на месте.
Рекуданов же в свою очередь сообщает, что по ночам кто-то в храме пытается прорваться через баррикаду у той самой двери, которую мы ему несколько дней назад рекомендовали заделать. Масленников приказывает, чтобы у той двери в храме еженочно дежурили несколько человек с пулеметами и огнеметом.
22. Ночью мне приснилось, что я ювелир и тонким инструментом наношу рисунок на какую-то большую металлическую пластину. Утром, кажется, потерь не обнаружилось. Я, как назначенный самим Масленниковым его заместитель, связываюсь с Саней Рекудановым и прошу его выслать нескольких человек на проверку в здание ратуши, расположенное в замке. Там внутри некогда был отдел некоего большого всефранцузского музея. Там так же находились древние рыцарские доспехи и оружие: мечи, щиты и так далее. Арбалет был.
— Посмотри, на месте ли там все или как?
Слышу, как Саша тяжело дышит в трубку (видимо, недоумевая), но отвечает:
— Хорошо.
Потом только обнаруживаем, что потери у нас все-таки есть: Фирсову перерезали горло, но так тонко, таким незаметным надрезом, что даже кровь из надреза проступала лишь маленькими незаметными капельками.
— Вот сука! — сказал кто-то. — Эта тварь теперь проникает к нам, пока мы спим, и режет по одному!
Масленников говорит, что он думал о том, будто у нас и так по старой привычке есть, но теперь приходится напоминать: пока все спят, должен быть хоть один бодрствующий начеку. И только потом оказалось, что это просто невозможно. Тогда решили, что ночью по часу будем караулить. Еще все удивлялись, как такой огромный зверь мог тихо и незаметно пробраться к нам в бывший партизанский ДЗОТ
Часть IV
01. Зверю для нормального питания нужен один человек в сутки или животный эквивалент человека. Впрочем, зверь вынослив. Но при охране своей территории зверь способен убить бесчисленное количество людей. Пот зверя, который он может выделять по собственному желанию, своим запахом усыпляет его жертвы.
Потом мы обнаруживаем, что бункер в основном, процентов на 65, заминирован. И тут, и там находились различные мины-ловушки и растяжки, когда-то, видимо, расставленные здесь партизанами. Бодров и Сажин — в принципе зная, как необходимо вести себя на заминированной территории, то есть двигаться друг за другом след в след, но на расстоянии метров шесть, — взрываются вместе. Они шли вместе, а расстояние между ними было метра полтора. На мину наступил Сажин, а Бодрова убило осколками.
Затем, желая воспользоваться партизанским сортиром, на мине-ловушке подрывается Зайцевский. Он какое-то время мучается у нас на руках от множественных осколочных ранений и от ожогов, но потом умирает.
Командир Масленников поручает полковнику Макарову прорваться к замку и вызвать к бункеру солдат-пехотинцев. Наши рации уже давно сели, а подзарядить аккумуляторы возможности не было.
