— Все, что должен уметь делать настоящий летчик, так это нажимать автопилот когда надо, а тем более когда не надо! — сказал, продолжая сиять радостной улыбкой летчик.
Он пригласил меня на летческую кухню — продолговатую комнатку метра два на три, надежно запрятанную в глубине чрева этого гигантского монстра. Там был чайник, большой холодильник и микроволновая печь. В ней я разогрел свои бутерброды, сделанные мне на дорогу мамой. Бутербродами я угостил летчика.
— Не надо париться, через два часа будем в Берлине.
— А потом куда?
— Мы в Варшаву по делам, а тебя, видимо, встретят. Ты же тут особенный — гэбэшный мальчик, а? — летчик усмехается..
Вспоминаю, как раньше все мы мечтали работать на Комитет.
— И ради меня одного гоняют в такой крюк огромный самолет?
— Крюк для такого молодца уж не очень и большой, а нам в Варшаву все равно надо. — И… старое, слышанное мною уже миллион, наверное, раз: — А мы приказов не обсуждаем. — Да-да, знаю, обсуждение приказа — первый шаг к неподчинению.
Летчик включил замызганный и долго немытый малогабаритный телевизор, там показывали новости. У нас опять все — зашибись и не так, как у других. Два мотопехотных полка зачем-то совершили этой ночью марш-бросок из военной российской базы в Сирии, направляясь в сторону Иерусалима. А с сорокатысячной американской группировкой, объединившейся с одной тысячей израильских солдат, произошел какой-то странный, по всей видимости, несчастный случай: видимо, случайно сдетонировал боевой ядерный заряд малой мощности на одной из их многочисленных американских баз, расположенных в долине Мегиддо. Все погибли.
Огибая пораженные радиацией районы, наши войска продолжали свой путь.
03. Через некоторое время мы пересекли границу России, с высоты трех тысяч метров ее было очень хорошо видно в иллюминатор. Дело в том, что за границей России у всех деревьев черная листва. Нет, я не знаю, почему это так.
Перед отлетом мне выдали большую сумку со «всем необходимым»: маленькая армейская аптечка, набор таблеток — заменителей воды и еды, а так же противогаз. Еще в училище почти торжественно, но очень тайно преподаватели вручили мне мой личный номерной автомат. Его номер и мой персональный номер — одно и то же сочетание двенадцати цифр. Но патронов к автомату не дали. Лишь пустые магазины.
Сразу после взлета летчик по громкой связи сказал мне, чтобы я надел парашют — парашюты в огромном количестве валялись в углу наспех склепанного из оргалита «пассажирского» салона самолета.
Первым делом в Берлине встречающий снял с меня парашют. А я уже и замечать перестал, что хожу в парашюте.
— Спасибо!
Ничего не говоря, мои встречающие, радостно мне лыбаясь, жестами предлагают сесть в армейский боевой супербронированный УАЗик. Такие можно повстречать только на настоящей войне. С Эдиком мы ехали на другом, более легком, «тыловом» варианте. Нет ну ребята просто сияют.
— Чему это вы так радуетесь, мужики?
— А мы воевали без противогазов, — v взрывы хохота.
Мы едем по оккупированному Берлину, с штурме которого еще полгода назад сообщалось, что все происходит не так гладко, как хотелось бы. Заголовки наших газет, различные статьи и телерепортажи как будто в то время, мне так показалось, были на стороне немцев. «Отважные берлинцы сообщают, что смогут удерживать свой город столько, сколько нужно до подхода основных сил НАТО», «Берлинский гарнизон, несмотря на большие потери, не сдается» и «Капитуляция российского командования отвергнута».
Странно, но Берлин выглядит довольно прилично. Во всяком случае, никаких особых разрушений я не вижу, и это несмотря на то, что говорилось об осаде этого города.
Трое моих сопровождающих наконец нарушают наше взаимное молчание, начинает парень, который сидит за рулем:
— Вы, наверное, серьезная птица, а? — спрашивает он меня…
Отвечаю, что не понимаю, о чем он..
Тогда второй парень, сидящий справа от водителя, его поддерживает:
— Только люди из ГБ осмелятся носить военные ботинки и гражданскую одежду! — Они снова смеются.
«Ну, как заведенные», — думаю.
Ну да, я и забыл совсем, — видно, что они мне немного завидуют — просто ботинки слишком удобные! — на эти мои слова… ну… опять смех.
Просто гражданским лицам строго-настрого запрещено носить военную одежду, пусть даже частично, а не все сразу — ботинки, скажем… Военную одежду должны носить только военные. Но и, находясь в увольнении, военные должны полностью менять свою одежду на гражданскую и не допускать того, чтобы надеть хоть что-то из военного гардероба. Неисполнение строго наказывается. Можно получить год тюрьмы. В последнее время, правда, все чаще условно. Люди нужны на фронтах. Для наших обширных завоеваний не хватает людей. Ну и, понятное дело, ребята из КГБ о таком не думают. Если вы видите, что по улице идет человек, частично одетый в военную форму, то можно сказать с большой долей точности, что этот парень из Комитета.
Затем заговорил паренек, сидящий на возвышающемся стуле позади меня — во вращающейся башне, оборудованной пулеметом, так что мне с моего места было видно его лишь снизу — от ботинок до груди:
— Не часто нам за то, чтобы мы перевезли одного человека от аэропорта до вокзала, дают два дня увольнения! — как видим хранить что-либо в секрете эти парни не умеют. Все военные, побывавшие на фронте, почему-то возвращаются такими общительными! А я ведь где-то раньше читал о различных синдромах, психических растройствах и проч.
Смотрю на то, как наши солдатики на улицах закрашивают ярко-оранжевой (!!!) краской всякие там слова, намалеванные на берлинских стенах. Ну… что-то типа: «Русский, убирайся вон!!!» и так далее. С определенных пор полмира знает русский. В свое время он сменил некоторые другие языки, чтобы стать языком международного общения. Если вы из России приехали куда-то за рубеж и вам что-то нужно узнать, то вам совсем необязательно знать язык местных жителей, рядом обязательно найдется человек, который знает по-русски. Интеллигенция сейчас учит русский. В первую очередь. В последнее время, правда, все больше появляется других мест, где, к примеру, зная русский и зная, что вы — русский, вас могут как-нибудь незаметно так шлепнуть. Так что местные власти и не найдут виноватых ни в жизнь! А карательные рейды Тихоокеанского флота по поводу таких происшествий уже расписаны на годы вперед! Так что все больше расширяется «черный» список МИДа, в который включены те страны, въезд в которые российским гражданам строго-настрого «не рекомендуется».
Словно воробьи, играючи, в огромных количествах и такими стайками в небе носятся истребители Российских ВВС. Ну, как на параде.
— Где-то парад?
— А! Вы об истребителях? Наше командование устроило очередной парад по очередному, уже трудно уследить по какому, поводу.
