— Это всего лишь коктейль «Кровавая Мэри», — сказала она. — Он сейчас очень популярен по всей Европе и издавна в ходу в Штатах. Рецепт, насколько я помню, такой: водка, томатный сок, ворсестерширская приправа, табасская приправа, лимонный сок. Кое-кто после бурных вечерних возлияний пьет этот напиток на завтрак, и называется это «выбивать клин клином».
— О-о! — смущенно протянул Микио. — А я никогда не слышал об этом напитке. И он показался мне больше похожим на… впрочем, неважно.
— Что еще показалось странным? — нетерпеливо спросила Ребекка.
— Н-ну, мне не совсем понятно, почему они не открываются на ланч.
— Возможно, не хотят работать до седьмого пота, возможно, они и так состоятельны, а ресторан держат просто для развлечения.
— Наверное, вы правы, — согласился Микио, и разговор перешел на другие предметы: феноменальный успех его бизнеса, восхитительно низкие цены на хурму и очарование погоды. Все еще чувствуя некоторую неловкость, оттого что он был так невежествен в отношении популярности коктейля «Кровавая Мэри», Микио решил не упоминать об еще одной бросившейся ему в глаза странности касательно жизни в соседнем доме, а именно, промолчать о том, что, хотя ресторан постоянно полон, он никогда не видел, чтобы кто-то входил в него или, наоборот, выходил, а также чтобы такси или другие машины когда-либо останавливались возле дверей.
Ребекка Фландерс исчезла на десять дней, уехав собирать для какого-то американского журнала о путешествиях материал о целительных свойствах ротенбуро — ванн на горячих минеральных источниках, принимаемых под открытым небом. На самом-то деле, как Ребекка призналась Микио, она ухватилась за этот заказ, потому что последний ее роман пришел к скверной развязке, и ей просто необходимо было то, что она называла «маленькими рабочими каникулами, в которых каникул больше, чем работы».
Пока Ребекка отсутствовала, Микио как-то раз отправился к лотку, торговавшему фруктами, — купить для «сезанновских» ваз хризолитово-зеленых груш и блестящих красных яблок. В разговоре с седоволосым владельцем лотка, всегда прикрывавшим свою шевелюру мягкой шляпой с широкими загнутыми полями, он между делом заметил:
— Похоже, что ресторан рядом с моим кафе процветает. Вы туда не заглядывали, Канэсиро-сан?
На лице пожилого зеленщика появилась такая гримаса, словно изо рта Микио вдруг пошел дым.
— Вы шутите, — неодобрительно покачал он головой. — Тарелка супа в этом заведении стоит столько, сколько я выручаю за месяц!
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Микио.
— А вы не смотрели на цены в меню? Они могут привести в ярость. Не знаю ни одного человека в нашей округе, кто бы там побывал. Конечно, всем нам нравится попробовать что-нибудь новенькое, даже так, просто из любопытства, но платить десять тысяч йен за тарелку супа! Нет уж, помилуйте. Даже если он называется распрекрасным словом гаспаччо (он произнес: га-су-па-тё), суп — это суп, согласны?
Микио решил, что мистер Канэсиро ошибся. Старику его возраста немудрено спутать цифры. Накануне он не заметил, как обсчитал Микио, отпуская ему дюжину мандаринов.
— Десять тысяч йен за тарелку супа? Это звучит невероятно, должно быть — ошибка, — дипломатично сказал он.
— Не ошибка, — отрубил Канэсиро, полируя зеленым хлопчатобумажным фартуком длинный лилово-пурпурный баклажан. — Даже стакан воды у них стоит тысячу йен. Я знаю это, потому что Дядюшка Бейсбол — ну тот, что с растрепанной бородой и ночует в парке, — так вот, он рассказал мне, что постучался с черного хода узнать, нет ли какой работы, и они сказали ему, что да, приходи завтра вечером мыть посуду. А ему очень хотелось пить, и он вежливо попросил воды, но они сказали, что это стоит тысячу йен.
Держа кулек с фруктами, Микио торопливо шел назад, в кафе «Делоне», и судорожно соображал. В первый день цены были не обозначены, он готов был поклясться в этом. Так. Он пронесся мимо цветочного магазина, рыбной лавки, «Канцелярских товаров»; не замедлил шага, чтобы проверить, много ли посетителей в маленьком душноватом кафе «Счастливые деньки» — это был его единственный конкурент во всей округе, — и только уголком глаза глянул на стенд информации, пестревший душераздирающими объявлениями: сбежавшие из дома дети, пропавшие домашние животные, потерянные обручальные кольца.
Поравнявшись с рестораном, Микио остановился и стал разглядывать выставленное меню. Да, цены были теперь вписаны, и не как-нибудь, а на готический лад красиво изогнутыми цифрами. Но что это были за цены! Закуска стоила пять тысяч йен, первое блюдо a là carte — десять тысяч, полный обед table d'hôte ошеломлял цифрой в тридцать тысяч йен, а пудинг из хурмы, который Микио предполагал когда-нибудь попробовать, подавался за четыре тысячи йен.
Микио не верил своим глазам. Первое, что мелькнуло в мозгу: при том, как у них переполнено каждый день, с самых восьми часов, они, наверное, гребут деньги лопатой! Второе: ну и доходы у иностранцев, если они здесь едят, несмотря на такие расценки. Но третья мысль, пришедшая в голову несколькими часами позже, когда он молол зерна, чтобы подать café M. Antoinette (прожаренный сорт «Вена», слегка ароматизированный розовыми лепестками и подаваемый с кусочком выпекаемого Санаэ воздушного «Парижского торта»), была самой экстравагантной.
— Постой-ка! — сказал он себе. — А может, это не настоящие цены? Может быть, они выставлены для того, чтобы отпугнуть обычных посетителей? Нет. — И покачав головой, он ругнул себя за чересчур разыгравшееся воображение.
Дела шли хорошо, лучше, чем когда-либо, и Микио получал очень неплохую прибыль. Поэтому в тот день, когда Ребекка Фландерс должна была вернуться из поездки на горячие источники, он вынул из кассы и переложил в бумажник двенадцать десятитысячных купюр, а потом поднял телефонную трубку и, позвонив Ребекке, оставил у нее на автоответчике следующее сообщение: «Предлагаю сегодня вместе поужинать. Думаю, вам легко догадаться где. Наденьте что-нибудь красное, а то вдруг прольете томатный сок. Шутка».
Ребекка отзвонилась около четырех.
— Микио? — ее голос был хриплым и слабым.
— С приездом, Ребекка. У вас все в порядке?
— Неужели мой голос позволяет прийти к такому предположению?
— Вообще-то нет, голос звучит ужасно. А что случилось?
— Видите ли, мне приходилось слышать, что длительное пребывание в ванне с горячей минеральной водой может способствовать активизации накопленных токсинов, думаю, именно это со мной и случилось, потому что я подхватила кошмарнейшую простуду. Едва могу говорить, дышать и думать. Немедленно ложусь в постель, так что нельзя ли перенести ваше любезное и заманчивое приглашение на какой-нибудь другой день?
— Конечно можно. Спите крепко, а завтра я позвоню вам узнать, не надо ли чего-нибудь.
Повесив трубку, Микио почувствовал легкое огорчение. Он с таким нетерпением предвкушал ужин с Ребеккой в этом безымянном ресторане (кстати, отсутствие названия — еще одна странность), что даже и не подумал о возможном отказе. Поскольку ресторан явно привлекал исключительно иностранцев, Микио было бы приятнее оказаться там с приятельницей-американкой, но после минутного колебания пришлось принять план Б: идти одному.
