Антония почтительно встретила гостей и предупредила, что мать-настоятельница в настоящий момент находится по делам в городе, встречается с благотворителями.
— Похвально, похвально! — поглаживая бороду, сказал Чернопятов, а сам похотливо поглядывал на молоденьких монахинь.
Диана смотрела на Дмитрия Богуна и мысленно проклинала его. Он узнал ее сразу и, хищно улыбаясь, поздоровался. Она кивнула и прошла мимо.
«Интересно, кого они в этот раз заберут?» — спросила девушка сама себя и помолилась, чтобы это не были ее подруги, а особенно Анастасия. Бедная Настя совершенно в последнее время на себя не похожа. Редко сейчас Диана сидела с ней в келье или гуляла, а когда они сталкивались, Анастасия рассказывала ей совершенно невероятные вещи, и если Диана начинала сомневаться в их правдоподобности, Анастасия тут же обижалась, обзывала Диану последними словами и убегала.
Только придуманные рассказы Анастасии о будущей жизни Дианы и Филиппа веселили ее и вселяли надежду. Но Анастасия, кажется, стала говорить очень много и не по делу. Диана жалела ее, как могла успокаивала, когда та плакала или скучала по Елене, но вскоре и это стало невыносимо.
— Скоро я умру, Диана, поэтому и хочу взять от жизни все, что она может подарить! — сказала как-то она и умчалась в поле. И сколько Диана ее ни искала, найти не могла, а рассказать никому не отважилась. Анастасию сразу бы отправили в психлечебницу. А там она и вовсе бы сгинула.
Но ранним утром следующего дня, когда Диана выглянула в окно кельи, она увидела Анастасию с каким-то солдатом, провожавшим ее.
— Что ты себе позволяешь? — воскликнула Диана, когда Настя вошла в келью. — Ты не должна себя так вести! Почему я так не поступаю? Мне ведь тоже нелегко! — она плакала, понимая, что это бесполезно. Ничто и никто теперь не спасет девушку, которую тоска довела до этой страшной и неизлечимой болезни.
Как-то Диана спросила у Антонии:
— Вы знаете Анастасию не первый день, да и ее родственников тоже, скажите, ее можно излечить?
— Нет, дитя мое, — стальным голосом ответила Антония, — отец бедняжки в конце жизни стал таким же, как и она. Очень жаль, что нашу сестру и дочь постигла такая участь в юном еще возрасте.
Верила ей Диана с трудом, но ее слова подтвердили и родственники, приезжавшие проведать Анастасию.
Сейчас она превращалась в ребенка. Ее ребенка, и Диана добилась, чтобы Анастасию оставили под ее присмотром. Антония хотела отправить ее на лечение, но Диана, плача и умоляя, все-таки разжалобила сердце игуменьи.
Частенько вечерами Анастасия умудрялась выйти из монастыря и гулять по улице. Это было небезопасно и неприлично, поэтому и Антония, и мать-настоятельница хотели от нее избавиться, пока она не не наделала глупостей.
…Диана молилась в маленькой часовне.
— Что, прячешься от меня, невеста? — раздался позади голос. Диана вздрогнула, узнав его.
— Даже не смей так меня называть! Припозднился невестой меня величать, я давно уже Филиппу принадлежу! — резко оборвала она его и хотела уйти. Он же крепко схватил ее за руку и, приблизив к ней свое лицо, сказал, отчетливо выговаривая каждое слово:
— Твой лекарь разбился, когда из тюрьмы хотел сбежать! Вот видишь, я сказал когда-то, что добьюсь своего, так тому и быть! Даже эта старая стерва тебя теперь не спасет! Мне все равно, кому ты раньше досталась! Главное, что его сейчас нет! — он отпустил ее.
Диана выскочила из часовни и помчалась куда глаза глядят. Далеко убежать она не могла, села под дубом и горько заплакала.
— За что мне все это? Филипп, зачем ты меня оставил?
Ее нашла Анастасия. Девушка как будто на время пришла в себя и прозрела. Никаких признаков душевной слабости и нездоровья не выдавало ее лицо, и в Диане даже проснулась робкая надежда. Анастасия заботливо укрыла подругу пледом и привела в келью.
— Он лжет! Ты ему не верь, но тебе надо умереть, прежде чем с Филиппом встретиться! — не глядя в глаза Дианы, сказала Анастасия.
Та лишь тяжело вздохнула.
«Я уж думала, что она поправляется, а она опять за свое!» — подумалось ей.
Вечером она и не обратила внимания, что Анастасия исчезла. Проснувшись в четыре утра от жажды, она заглянула по обыкновению в ее келью и увидела, что ее постель даже не смята. Диана бросилась искать ее повсюду. Не было еще одной молоденькой послушницы. Диана помчалась в келью Антонии за помощью, но и ее не было на месте.
Глава 20
Она вышла за ворота и поглядела в сторону госпиталя. В двух палатах горел свет, было видно, что там что-то происходит. Она добежала до госпиталя, а когда услышала крик Анастасии, не помня себя, влетела в палату и застала там страшную картину.
Трое мужчин, двое из которых были Чернопятов и Дмитрий Богун, измывались над несчастной девушкой. Они даже не заметили Диану. Лицо Анастасии было в крови, она пыталась от них отбиться, но получала за это сильные пощечины. Ее молодое и нежное тело поганили эти сволочи. У Дианы перехватило дыхание.
— Что, что вы делаете? — закричала она и кинулась на помощь. — Это же ребенок! Она больна! — слезы катились из глаз, а злость и ненависть добавляли сил.
Она выхватила почти бесчувственную Анастасию, накинула на нее платье и почти бегом выскочила из палаты, пока трое насильников приходили в себя от внезапного визита Дианы.
— Бегите, догоните и убейте! Обеих! — приказал Чернопятов Дмитрию и Сергею Вишнякову, третьему участнику. — А потом надо срочно уехать! — уже себе сказал он.
Чернопятов понимал, что всему когда-то приходит конец. И общественный резонанс мог быть таким, что от него и его свиты и следа не останется. Как говорят: «Сколько бы веревочке не виться…» Он рассудил, что надо покинуть монастырь как можно скорее.
Дмитрий и Сергей выскочили из палаты и помчались вслед за девушками.
— Послушай, Сергей, я сам разберусь с ними. Ты схоронись где-нибудь, а потом вместе вернемся, хорошо? — попросил Дмитрий.
— Ладно, — согласился Вишняков. Явное желание оказаться подальше от всего, что здесь происходит, было в Вишнякове сейчас самым главным, и он с удовольствием остался пережидать у ближайшего стога сена.
— Быстрее, Анастасия, ну же, помоги мне! — Диана тащила ее на себе и тут к своей радости увидела невдалеке силуэты двух женщин. Антонию она угадала сразу.
— Антония! — закричала Диана, видя, что женщины идут совсем в другую сторону. — Антония! — повторила Диана, но их не слышали. — Мама!!! — закричала из последних сил Диана, и тут Антония обернулась.
Сколько сразу чувств всколыхнулось в душе старой игуменьи, не описать, но этот крик отчаяния, зов о помощи, полный трагических нот, влил в ее тело новые силы, и она, не останавливаясь и не чуя усталости, побежала на зов своего ребенка, как и любое другое живое существо, стремящееся спасти свое дитя.
