— А Емельян? — неслышным голосом спросил Филипп.
— Нет его. Служанка тоже погибла, — сказал Дмитрий.
— А мальчик? Ребенок? Сын Софьи? — Филипп посмотрел на Дмитрия в надежде, что мальчик жив и находится здесь же.
— Какой ребенок?
* * *
Филипп смотрел в потолок широко открытыми глазами и никак не мог сосредоточиться. Почему-то вспоминались поцелуи Софьи, больные дети, Диана, но смирение не приходило!
«Нет! Такого не может быть! Они не могли просто исчезнуть!» — думал Филипп, хотя предчувствовал, что больше никогда не увидит никого из тех, с кем провел вечер перед такой нелепой трагедией.
Виктор Далсаев, как и обещал, выполнил свою угрозу. Он знал, что его брат Валентин не мог поджечь дом своего друга, и потому не верил Емельяну. Понимая, что Емельян руководствовался не только собственным убеждением в виновности Валентина, он тем не менее задался целью свести с ним счеты. Так жестокий поступок Одинцова повлек за собой смерть невинных и близких ему людей. А он остался жив.
Вернее, пострадала одна — Софья! А Емельяна и Георгия найти не могут ни следователь Никитин, ни подельники Виктора Далсаева.
* * *
Боткин пообещал Филиппу устроить встречу с Бородиным. Ему хотелось поблагодарить графа за спасение. Но раненая нога не дала ему возможности осуществить задуманное. Только спустя месяц, то есть в апреле, он встретился с графом.
Сходство с Распутиным, о котором говорили все, потрясло Филиппа. Он даже подумал, что сошел с ума. Они сидели за большим столом. Граф медленно пил вино и изучающе смотрел на своего гостя.
— Нравишься ты мне! — громогласно произнес он. По тону его голоса Филипп понял, что Бородин пьян.
— Очень приятно, вдвойне приятно, что вы, еще не зная меня, спасли мне жизнь, — проговорил Филипп.
Бородин, не сводя с него осоловевших глаз, пьяно икнул и, резко кинув салфетку на стол, встал.
— Идем, поговорим, — сказал он.
В уютном кабинете Филипп почувствовал себя непринужденнее. Бородин предложил ему удобное кресло, а сам сел за стол.
— Варвара! — заорал он что есть мочи. В тот же миг, словно стояла за дверью, в кабинет вошла служанка. — Вина неси.
Варвара исчезла.
— Так вот, — граф казался совершенно трезвым, — дочка моя, Катька, понесла. Говорить тебе о последствиях, думаю, не имеет смысла.
— Мне надо на ней жениться? — спросил Филипп.
— Нет, плод надо вытравить, — резко ответил Бородин, — а жених у нее и так есть, — он опрокинул стопку водки, стоявшей на столе, видимо, заранее приготовленную Варварой.
— Я не знаю, — ответил Филипп, понимая всю сложность положения.
— Зато я знаю! — граф встал и стал нервно теребить и без того редкие волосы на голове. — Ты самый лучший, по словам Боткина. Ты должен это сделать, понимаешь?
— Понимаю. Если есть человек, готовый поручиться за мою профессиональность, я не могу не сделать этого! — Филипп встал и, давая понять, что собирается домой, взял свои перчатки. — Вы можете обратиться ко мне в любое время.
Уже дома он мысленно вернулся к этому разговору. От графа теперь не отделаться. Ему хотелось осмотреть девушку, чтобы знать наверняка исход операции. Раздумывая над этим, он уснул.
Во сне к нему явился дед Игнатий. Дед сидел верхом на спине его отца — губернатора Плетнева и погонял его хлыстом. Отец Филиппа истерично смеялся, но глаза его были полны боли и раскаяния. Филипп хотел подойти, но не смог. Их разделяла река, воды которой неслись с невероятной скоростью. Внезапно дед пригнал отца к реке и они потонули в ней, хохоча уже вдвоем. Филиппу показалось, что они смеялись над ним.
Он проснулся. Было уже близко к полудню. Спешно одевшись и умывшись, он без завтрака помчался на работу. Сегодня должна была прийти дочь графа Бородина.
— К вам Катерина Андреевна Бородина, — сказала санитарка Люба, которую взяли вместо Ксении.
— Проси, — Филипп приготовил инструменты и необходимые медикаменты для операции.
Дверь отворилась и, шурша атласными юбками, в кабинет вошла…
— Катрин!? — в недоумении вскричал Филипп.
— Вы? — она словно увидела привидение. Катерина-Катрин остановилась на пороге и во все глаза смотрела на человека, из-за которого она и должна была перенести эту жестокую операцию.
Он отложил шприц и смотрел на нее с недоумением. Рассудок отказывался воспринимать происходящее. Столько совпадений за последние дни! У него было ощущение, что жизнь создает их нарочно, чтобы он извлек из всего этого хоть какой-то урок.
Вспомнив обстоятельства их встречи, можно было предположить, что отцом этого несчастного ребенка мог быть кто угодно, но вот упрямое подсознание, которое никогда не ошибалось, твердило, что это его ребенок!
— Вы сделаете это? — пролепетала девушка. Сейчас она напоминала маленькую собачку — сжалась в комочек и слегка дрожала.
— Ты боишься? — спросил Филипп, стараясь придать своему голосу легкость и непринужденность.
— Нет, — она выпрямила спину и разгладила складки на юбке.
— Тогда приступим, — он вышел из приемной и принялся мыть руки. Вернувшись, он нашел Катерину в том же положении, что и десять минут назад. Она сидела и безразлично рассматривала лепной потолок. Длинные ресницы стрелами доставали бровей, пухленькие розовые губки были слегка приоткрыты, на щеках играл румянец. Беременность была ей к лицу.
— Я хотела поговорить с вами, — не отрывая взгляда от потолка, произнесла она.
— Я не священник, Катрин, я просто врач, — оборвал он резко.
Она медленно повернула голову и, прищурившись, посмотрела ему в глаза.
— Но в вас есть что-то от святого и от дьявола, и потому вы мне поможете! Вы должны мне помочь! — она поднялась и приблизилась к нему.
— Чего ты хочешь от меня? — он уже готов был согласиться на все, лишь бы все осталось позади.
— Помогите мне уехать отсюда, мне надо покинуть страну, — сказала она.
Филипп опустился на стул и улыбнулся. Его и смешила, и раздражала вся эта ситуация. Внезапно сознание вернуло его в комнату Ксении. Стол. Скатерть…
«При чем здесь все это?» — подумал он и тут же понял, что там, под скатертью находятся документы Ксении. Ведь она собиралась уехать в Польшу.
Он удивился своему внутреннему чутью, помогавшему ему во всем. Такое ощущение, что в Филиппе жил еще один человек, оберегавший его от неприятностей.
— …Вы слышите меня? — раздался голос Катерины.
— Да, да. Знаешь, Катрин, — он уже пришел в себя и нашел способ помочь ей. — У меня есть возможность помочь тебе, но, — он схватил ее за руку и посмотрел в глаза, обжигая и леденя душу. — Но ты должна мне кое-что пообещать. Я уверен, что ребенок, от которого ты хочешь избавиться, мой…
