Филипп устало вздохнул и, собрав свой сундучок, пошел к дому Варфоломея. Странно, что никто не встретил его у порога.
— Полотенце! Быстро! — услышал Филипп незнакомый голос.
Он вошел и увидел того самого незнакомца, с которым встретился в церкви. Этот зеленоглазый красавец склонился над Варфоломеем, который уже приходил в себя, и вливал в рот какой-то отвар.
Тут Филиппа заметила сноха больного и быстро подошла.
— Ох! Филипп, прямо и не знали, что делать, а тут как раз заезжий молодец рядом оказался. Мы сначала подумали, что это ты, а… Он тоже врач, из города только. Вы уж вместе как-нибудь посмотрите, — она теребила платочек и утирала сухие глаза.
Незнакомец поднял голову и встретился с проницательным и ревнивым взглядом Филиппа.
«Странно, но он и вправду на меня похож», — сказал сам себе Филипп и протянул руку.
— Филипп Одинцов, местный лекарь, — представился он. Незнакомец ухмыльнулся и не торопился протянуть руку. Одной он держал голову Варфоломея, а другую тщательно и медленно вытирал о маленькое полотенце. Эта медлительность показалась Филиппу наигранной, и он отдернул руку как раз в тот момент, когда незнакомец протянул свою.
— Дмитрий Богун, врач.
Теперь Филипп смотрел на него с чувством победителя.
«Какая-то мелкая и подлая, но победа!»
— Думаю, что делать мне тут нечего, — сказал Филипп и вышел из дома. Он не помнил даже, как дошел до дома, мучимый терзаниями и ревностью.
«Врач! Тоже мне, светило науки! Посмотрел бы я на него, когда мор в деревне или бабы рожают по две на день!» — чувство непонятной обиды на себя, на Дмитрия Богуна, на Варфоломея, на деда Игната неожиданно обрушилось на Филиппа.
Не раздеваясь и не поужинав, он лег спать. Когда он уже засыпал, в комнату кто-то вошел.
— Филипп! — раздался тихий плачущий голосок соседки Алены Петровой, — у дочери жар не на шутку. Г-горит вся, ты бы посмотрел, — она залилась слезами.
— Там у Варфоломея врач остановился. Важный, городской! Идите к нему теперь, оставьте меня в покое! — он повернулся на другой бок.
Алена расплакалась и вышла. Минут десять от силы мог выдержать Филипп. Оделся, и как только в руках оказался дедовский сундучок, он ощутил себя уже другим человеком, и пока дошел до соседнего крыльца, обругал сам себя последними словами.
Алена сидела над кроватью малышки и прикладывала на лоб смоченную в уксусной воде тряпку. Она успокаивала девочку, а слезы падали и падали на одеяло.
— Иди, воды мне нагрей, — приказал Филипп и подошел к девочке. Алена мигом вылетела на кухню, оставив Филиппа с дочерью.
— Ну, как ты, малышка? — ласково спросил Филипп. — Настя, ты не переживай. Скоро ты встанешь, и мы пойдем в лес собирать ландыши. Помнишь?
Настя открыла глаза и улыбнулась. Филипп поднял девочку на руки и переложил на большую кровать. Вздохнул и принялся за дело. Привычными движениями умело и легко осмотрел ее и достал из своего сундучка порошки и мази.
Через два дня Настя пришла и принесла Филиппу огромное яблоко. Скромно опустив глаза, она протянула подарок и сказала:
— Шпасибо.
Филипп улыбался. Золотые кудри девочки опять заблестели, как и раньше, когда он вместе с детьми ходил в лес и постоянно любовался ее волосами, сквозь которые солнце продевало свои лучистые нити и делало головку Насти сияющим шаром.
— Смотри, больше не болей, Одуванчик, — сказал он ей и погладил по голове.
Глава 6
После визита Насти-Одуванчика к нему пришли Ольга с Максимом и Диана.
— О! Вот и гости дорогие! — встретил родственников Филипп.
— Мы поблагодарить тебя пришли, — смущенно сказал Максим.
— Обижаете брата, — ответил Филипп, усаживая их на диван.
Диана оглядывала чисто прибранное жилище Филиппа и находила, что оно вполне уютное. На стенах висели картины, на многочисленных полках красовались новые книги и старые, огромные медицинские справочники, присланные еще Пестиковым.
Пока Ольга с Дианой собирали на стол, Максим не находил слов, чтобы выразить свою благодарность и признательность за подарок.
— Да перестань ты, ей-богу! Меня одно только интересует — если в Новгороде окажусь, пустите переночевать? — смеясь, спросил Филипп.
— Ни за что… не откажу! — ответила вместо Максима Ольга, вошедшая в тот момент в комнату.
После обеда молодые люди решили немного прогуляться в соседней березовой рощице. Уже издали она манила к себе. Золотые листья благодатно шелестели, и мягкая трава под ногами так и просила прилечь.
— Красивые у вас места, навсегда бы здесь осталась, — сказала Диана Филиппу.
— Что же вас гонит? Или кто? — спросил Филипп.
Она не ответила, а поспешила на зов Ольги, которая нашла огромный гриб.
— Максим, скажи, кто такой Дмитрий Богун?
— Насколько я знаю, это… — он оглянулся, понял, что девушки не услышат их, — по-моему, он жених Дианы.
Филипп отвернулся. Он еще тогда понял свои чувства и догадывался, что не просто так возненавидел Дмитрия.
— Она его не любит, — добавил Максим, угадав чувства Филиппа и стараясь облегчить его боль.
— Откуда тебе известно? — спросил Филипп.
— Ольга рассказала. Они подружились, и Диана поведала ей. Кстати, вот что самое интересное, — Диана рассказала это после того, как познакомилась с тобой. На нашей свадьбе мы нарочно следили за Дмитрием и Дианой и, по-моему, они даже и не общались.
— А кто его пригласил? — спросил Филипп. Максим задумался на минутку, а потом ответил неуверенно:
— Это сложный вопрос.
Тут подошли девушки и предложили набрать грибов, которых в лесу оказалось великое множество. Мужчины согласились. Домой они вернулись уже перед заходом солнца. На улице развели костер и принялись жарить грибы.
Шумно, весело и дружно прошел вечер, и наступила ночь. Максим с Ольгой решили пораньше лечь спать. Назавтра им предстояли долгие сборы, а потом утомительная, но долгожданная дорога в Новгород.
Филипп и Диана остались одни. Костер догорал, отбрасывая на лица сидящих красноватые отблески огня. Филипп смотрел на девушку, и казалось ему, что сидит перед ним богиня, сошедшая с небес.
— Ты очень красивая, — сказал Филипп.
Она посмотрела на него. Глаза, полные печали и благодарности, молили о чем-то.
— …И очень одинокая, — ответила Диана и слезы покатились по ее щекам. Она не хотела рассказывать почти незнакомому человеку о своей несчастливой судьбе. Но поверила ему, как никому раньше, и растерялась от нахлынувших чувств.
— А как же Дмитрий Богун? Разве он не может скрасить твое одиночество, или же он виновник твоей печали?
