— То-то же, царевич, — рассмеялся Ярослав, когда мальчишка был уже вдалеке, — а ты говорил, что нет человека, с которым ты не смог бы поладить. Голову даю на отсечение, что этот маленький упрямец не будет с тобой водиться.
— Ну мы это еще посмотрим, — нисколько не задетый словами Ярослава, — ответил Гришка, — а вот с тобой он точно не будет водиться.
— Я же не рыжий, — возмутился Ярослав.
— Давай поспорим, — не выдержал Отрепьев.
— Давай, — согласился Евсеев.
— На что? — с огоньками в глазах спросил Гришка.
— Когда ты станешь царем, отдашь мне в распоряжение город.
— Углич? — не замечая подсмеивающегося тона Евсеева, спросил Отрепьев.
— Я еще не решил, может быть и не Углич.
— Добро. Но если ты проспоришь, то я сам из тебя рыжего сделаю.
— Да ну? И как это у тебя получится?
— Знаем способы, — уверенным тоном ответил Гришка. — Только не сейчас — вот будешь правой рукой государя, тогда и посмеемся. Добро? — спросил Отрепьев согласия Ярослава, протягивая ему руку.
— Добро, — крепким пожатием ответил ему Ярослав, и оба друга, каждый уверенный в том, что выиграет непременно он, а никак не его противник, дружно рассмеялись.
Глава 16
В первый день своей службы Ярослав с Гришкой просто умаялись — привыкнув в казаках с тщанием подходить к любому делу, на сей раз они даже перестарались. У прежнего конюха, хоть и грешно так говорить о покойниках, руки росли не откуда положено, и помимо этого с чаркой он дружил крепко. Так что благодаря прежнему замечательному работнику дел было невпроворот.
Однако чуть позже Ярослав изменил мнение об этом человеке.
— Гришка! — в ужасе закричал Евсеев, попытавшийся обойти конюшню с другой стороны.
— Ф-у-у-уф, — выдохнул Григорий — задумавшись, он на миг забыл обо всем на свете, и истошный крик Ярыша его испугал. — Ты чего орешь?
— Иди сюда, — уже тише прозвучал голос Евсеева.
Недоумевавший Гришка нашел Ярослава стоящим с обратной стороны конюшни у какой-то двери. Евсеев, не говоря ни слова, показал рукой внутрь, и глянувший туда Гришка просто обомлел: там тоже была конюшня.
— Ничего себе, — присвистнул Отрепьев. — Ну теперь мне понятно, почему Адаму понадобилось два конюха. Одна конюшня — мне, другая — тебе.
— Да прежний конюх был просто святой, — наконец обрел дар речи Ярослав. — Мало того, что он за всеми этими тварями следил, так он еще и надираться успевал!
— Ну и как мы поделим все это добро? — первым пришел в себя Отрепьев. — Предлагаю вот что: пусть эта конюшня твоею и будет, раз ты ее нашел.
— Что ж, пусть, — угрюмо согласился Ярослав — что в одной, что в другой работы было по уши, и никакой разницы меж ними Евсеев не заметил.
Приступив к делу, остальную часть дня друзья провели порознь, каждый в своей конюшне, и у них даже не было подходящего момента поинтересоваться друг у дружки, кто что сделал.
Однако, несмотря на то что конюшни были одинаковыми, Ярославу повезло больше — в самый разгар работы в дверях конюшни появился Януш.
Евсеев поначалу его не заметил, и все это время мальчишка наблюдал за ним, а когда Ярослав наконец поднял голову, Януш, нисколько не боясь, что ему может перепасть за свою прошлую проделку, смело подошел к новому конюху.
— Я так и думал, — деловито обратился Януш к Евсееву, — что это будет твоя конюшня, а не рыжего.
— Почему? — искренне изумился Ярослав.
— А ты лошадей любишь? — не ответив Ярославу, вновь задал вопрос мальчишка.
Евсеев не привык, чтобы с ним так разговаривали, и уже начинал злиться, но, вспомнив про спор с Гришкой, решил подружиться с этим странным мальчонкой.
— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил Ярослав.
— Еще не знаю, но вот рыжий их точно не любит, — серьезно ответил Ян.
— Почему ты так решил? — поинтересовался Евсеев. — Ты ведь его видел всего один раз, как же ты можешь узнать, любит он их или нет.
— Ну да, один раз! — возмутился мальчонка. — Это тебе кажется, что один. А я, думаешь, где все это время был? Я за рыжим наблюдал.
— Ну и что ты увидел? — улыбнулся Ярослав.
— А то и увидел, что не любит он лошадей, — ответил Януш. — Он, конечно, все делает, но работу свою не любит.
— Да разве прежние конюхи любили свою работу?
— Нет, — замотал головой мальчишка.
— Тогда почему ты к Гришке придираешься? — все-таки не удержавшись, вступился Ярослав за друга. — Никто не любил, и он не любит, зато у Гришки хоть порядок будет.
— Если не любить лошадей, долго здесь не протянешь, — размышлял Януш. — Кого-то выгоняют, кто-то сам уходит, а Йоська вот спился. И рыжий тоже долго не выдержит, — объяснил мальчишка.
«Верно подмечено», — подумал Ярослав — Гришка и впрямь не собирается задерживаться на конюшне.
— Так тебе же лучше будет, если Гришка здесь не задержится, — опять допытывался до мальчишки Евсеев. — А я смотрю, он тебе не нравится.
— Мне-то он и вправду не нравится, но если рыжий уйдет, ты один не справишься, — задумчиво произнес Януш, и Евсеев без труда догадался, что мальчонка помешан на лошадях.
— А почему бы тебе не стать конюхом? — спросил Ярослав у мальчишки. — Мне кажется, у тебя бы получилось.
У Януша поначалу радостно заблестели глаза, но потом, тяжко вздохнув, ответил:
— Да меня не берут, говорят, что мал еще.
— А все-таки, — резко сменил тему Ярослав, — почему ты рад, что я работаю в этой конюшне?
— А ты сам не догадываешься?
— Может быть, но я не обязательно думаю так же, как и ты.
Януш растерялся, и, не зная, что же ответить Ярославу, спросил у него, показывая на лошадей:
— А хочешь знать, как их всех зовут?
— Конечно, — ответил Ярослав, и мальчишка стал знакомить его со своими любимицами.
Очень скоро Ярослав понял, почему Янушу эта конюшня нравилась больше. Неприметная, она находилась позади обычной конюшни нарочно, чтобы с первого взгляда никто и не подозревал, что у Адама есть другие кони. Ярослав, сперва обращавший внимание только на грязь, теперь наконец рассмотрел и самих коней и с удивлением обнаружил, что они просто красавцы.
— Одного я не пойму, — обратился Ярослав к Янушу, когда они осмотрели всю конюшню, — ежели Адам такой знаток лошадей, почему у него до сих пор толкового человека в конюхах не было? Ведь с такими лошадьми нельзя как попало.
— Пока мой отец у князя в конюхах был, Адам горя не знал. А вот как отец помер, так с тех пор и мучится князь — то одного конюха возьмет, то другого, то третьего, да все какие-то непутевые. Нет в Брагине людей, которые могли бы всему этому ума дать, потому я сразу понял, что вы приезжие.
