«Ну и чудненько, — думал Ярослав, — что никто меня не заметит». Однако кое-кто все же увидел Ярослава: едва он успел приблизиться к замку, как из дверей опять вышла Анна, что-то весело напевая.
В руках у нее снова была корзина, но на этот раз уже большая, и, кажется, не тяжелая. Она осторожно закрыла дверь, спустилась по довольно крутым ступенькам, и только тогда подняла глаза. На ослепительно-белом коне без седла сидел всадник, одетый во все черное, с волнистыми, цвета воронова крыла волосами…
Глава 18
Когда другие служанки восхищенно обсуждали друг с дружкой нового конюха, Зелинская и представить не могла, что именно он и запал ей в душу, но после того, как Анна увидела его верхом на Адамовом любимце, сразу же все прояснилось. И как только она сразу не поняла, что этот зеленоглазый и есть конюх — ведь подруги все уши прожужжали, наперебой рассказывая Анне все, что только было о нем известно!
От такой догадки Анне сразу стало легче — теперь-то она знала, что Ярослав не должен задирать нос. Что ни говори, но он простой конюх, а Анна — любимица княгини. Будь они на равных, тогда другое дело, и, сообразив это, Анна сразу успокоилась.
Уже не робко, как прежде, смотрела служанка на Евсеева, и этот показавшийся Ярославу сомневающимся взгляд девушки решил все: опять дрогнула темная сторона его души. На миг ему показалось, что он не оправдал ожиданий этой красавицы. Опусти, как прежде, Анна глаза, он так бы, наверное, и проехал мимо, но пронзительный взгляд черных глаз задел за живое.
«Она будет моей!» — даже не понял, а звериным нюхом почуял Ярослав, и теперь его было проще убить, чем заставить переменить свое решение. Утвердившись в своем намерении завоевать сердце Анны, он решил тут же действовать.
Евсеев уже успел понять, что конь Адама хорошо обучен, и потому решил рискнуть. Вспомнив свою казачью жизнь, решил он повторить забаву, которой когда-то долго учился у Наливайко. Широко открытыми глазами смотрела Анна на то, как под умелой рукой Ярослава белоснежный конь послушно опустился на колени прямо перед ней, и гордый всадник спешился.
— Помочь? — скорее не спрашивая, а утверждая, обратился он к Анне, и, не дав ей ответить, взял у нее из рук корзину.
Поступок Ярослава попал в цель — ни разу в жизни не видевшая такого зрелища, ошарашенная Анна даже не знала, что сказать.
— Меня Ярославом зовут, а тебя как, красавица? — вновь спросил Евсеев у служанки.
— Анной, — ответила девушка, и все еще не в состоянии забыть увиденное, спросила:
— И как же это у тебя получается? У тебя, наверное, и отец, и дед лошадьми занимались.
— Вовсе нет, — рассмеялся Ярослав, стараясь справиться с волной нахлынувшей на него злобы: если бы не Салтыков, он бы сейчас как Вишневецкий жил, а не конюшни чистил. — С лошадьми ладить я с детства научился, но никогда и не предполагал, что мне с ними вот так работать придется.
— А чем же ты тогда занимался? — поинтересовалась Анна.
— Ух ты какая любопытная, — вновь улыбнулся Ярослав.
— А все-таки? — не унималась Анна.
— Какая разница — ты все равно не поверишь.
— Почему?
— Долгая эта история, — схитрив, ответил Ярослав, — а мы уже пришли, — разговаривая, Анна с Ярославом приблизились к той части замка, в которой жила прислуга. — Но если хочешь, я попозже могу рассказать, — Евсеев хитро посмотрел на Анну.
— Хорошо, — как показалось Ярославу, слишком быстро согласилась девка.
— К тебе можно зайти вечерком?
Анна замялась — ей не хотелось, чтобы вся женская прислуга подслушивала их разговор.
— А к тебе?
— Да запросто, — обрадовался Ярослав, а потом, смутившись, добавил, — вот только у нас с Гришкой — его тоже конюхом взяли — одна комнатенка на двоих, помехой он нам будет…
— А ты, стало быть, в дальней конюшне работаешь? — поразмыслив, спросила Анна.
— Верно.
— Тогда давай я вечерком туда подойду, — предложила Анна, ты ведь все равно поздно заканчиваешь, вот и поговорим.
— Испачкаться не боишься? — улыбаясь, поинтересовался Ярослав.
— А ты думаешь, я ни разу на конюшне не была? — тем же шутливым тоном ответила Анна.
— Значит, договорились?
— Договорились, — серьезно ответила девушка и, взяв корзинку, словно мышка в норку, юркнула в дверь.
Ярослав, не желавший выслушивать ядовитые Гришкины усмешки, решил скрыть свою встречу с Анной, потому ближе к вечеру нарочно завозился на конюшне.
— Ты идешь, Ярыш? — в конце дня зашел к другу Отрепьев.
— Не, Гришка, я ж тебе утром говорил, что на сеновале ночевать буду.
— А ужинать ты тоже на сеновале будешь?
— Да я, Гришка, что-то не хочу пока. Попозже.
— Ты уж не заболел ли, Ярослав? — удивился Отрепьев. — Или переработался? Бросай ты все это дело, до добра оно не доведет.
— Да, пожалуй, ты прав, — согласился с ним Ярослав. — Пойду-ка я полежу немного, — Евсеев нарочно отправился на сеновал, чтобы Гришка это видел.
Как только Отрепьев скрылся из виду, Ярослав чуть ли не бегом отправился обратно в конюшню. И, надо сказать, не зря: едва он отдышался, как у входа послышались чьи-то шаги.
— Анна? — тихонько позвал Ярослав, и, действительно, в дверях появилась Зелинская.
— Ну и где твой любимец? — едва войдя, спросила Анна.
— Какой любимец? — не понял Ярослав.
— Какой-какой, конь, конечно же. Должен же у тебя быть любимый конь.
— А почему должен?
— А ты разве не любишь лошадей?
Ярослав от души рассмеялся, а потом сказал удивленной Анне:
— Знаешь, Анютка, меня об этом уже второй раз спрашивают.
— Ну и кто же меня опередил?
— Януш.
— Ах, да, как же я забыла. Его отец, Мацей, прежде у князя конюхом служил. Хороший был человек, — добавила Анна, — вот только на лошадях помешанный. И Януш тоже. Мацей ведь на коне убился, а перед смертью просил, чтобы Януш никогда не занимался лошадьми. Вот потому Адам и не берет его конюхом, хотя он уже мог бы справиться.
— Вот ведь как, — озадачился Ярослав, — а я ему сам посоветовал в конюхи напроситься…
— Это наверно, и есть твой любимец, — наконец найдя белого коня, на котором Ярослав подъезжал к Зелинской, обрадовалась Анна. — Угадала?
— Нет, — покачал головой Ярослав. — Конь, конечно, знатный, что и говорить, но мне больше нравится другой.
— Какой? — удивилась Анна. — Да ведь лучше этого коня во всем Брагине не сыскать.
— Хм, — удивился Евсеев тому, что Анна так хорошо разбиралась в лошадях. — Я тоже поначалу так думал, пока не заметил одного жеребенка. Пошли, — и, взяв Анну за руку, Ярослав повел ее в самый дальний угол конюшни.
