Мы развесили вещи на большом кусте, одна сторона которого освещалась солнцем.
— Кто-нибудь знает, сколько сейчас времени? — спросил Марк.
У большинство из нас были наручные часы, но они показывали разное время. Что за бесовщина? Марк повторил мои мысли вслух.
— Когда мы ещё были на борту, перед тем, как прыгнуть… я взглянула на часы, — заговорила кудрявая девушка, которая до сих пор не назвала своего имени. — Было без пяти три. Думаю, сейчас половина шестого. Да и солнце уже не так высоко над горизонтом, и жара спадает.
Наблюдательная девушка.
— Простите, мисс, — прервал её Марк, — мои часы очень дорогие, и они всегда показывают точное время. И сейчас на них без четверти восемь.
— А на моих — полдень, — вмешался Джерри.
— Извините, но судя по расположению солнца, сейчас около половины шестого, — настаивала на своём кудряшка.
— Почему вы так уверены? — не унимался Марк.
— Я — синоптик, — коротко ответила девушка, обезоружив напавших на неё мужчин.
— Как вас зовут, мисс синоптик? — спросил я.
— Джулия Хьюз, — ответила она.
— А ты-то сам кто? — Джерри невзлюбил меня ещё с момента моей попытки обхитрить его, когда я висел на канате из штор между окнами пятого и шестого этажей.
— Энди Фернандес. Давно и безнадёжно безработный, — это первое, что пришло мне в голову.
Не мог же я им признаться, что я полицейский. Людей моей профессии не любят, а я и без того не зарекомендовал себя «отличным парнем». Кроме того, об этом не должна узнать Эва Пристон. Ни при каких обстоятельствах.
Я вернулся в тень и сел под пальмой, широко раскинувшей свои ветви. Я смотрел на море. Вдоль берега оно было лазурным, а вдалеке — тёмно-синим.
Надолго ли я здесь? Что ждёт меня на этом острове? И что за люди меня окружают?
Выводы, сделанные об участниках в самолёте, были весьма поверхностными. Некоторые участники по-прежнему оставались загадкой: Марсела Кондэ — для меня, Эва — для всех остальных. И ещё Бивень. Его до сих пор не было видно.
Я решил пройтись, осмотреться и, возможно, найти этого жеманного подлеца. Я помнил, что на нём были типа ковбойских сапоги на небольшом каблуке, значит, его можно вычислить по следам. Я поднялся и пошёл к берегу. За мной увязалась Пристон.
— Эй, Фернандес, хочешь сбежать, как Смехло?
— Ты о Бивне? — я оценил её находчивость.
— О нём, — усмехнулась Эва.
— А у меня какое прозвище? — поинтересовался я.
— Я ещё не придумала.
Совсем как маленькая. Она и есть маленькая. Умненькая, хорошая девочка. Я постараюсь не допустить, чтобы ты наделала глупостей… А назвать Бивня Смехлом было в точку.
— Расскажешь мне, когда… найдёшь подходящее определение для меня? — мне не хотелось, чтобы у меня было прозвище, как у бандита или идиота вроде Бивня.
— Узнаешь первым. Обещаю.
Я обнаружил следы подошв с заострённым носом и углублением в области пяток. Однозначно, ковбойские сапоги. Следы вели в сторону, к зарослям, огибали их и уходили вглубь острова. Так нам его не найти.
Пристон догадалась, что именно я ищу.
— Он сбежал, да?
— Далеко не уйдёт. Мы ведь на острове.
Я подошёл к зарослям, за которыми терялись следы Бивня, и спросил:
— Что это?
Я нагнулся и подобрал с земли занесённый песком коробок охотничьих спичек.
— Отличная находка, Энди!
Меня радовало, что пока она называла меня по имени.
— Надо показать всем…
Я схватил несколько сухих веток, Эва последовала моему примеру. Мы вернулись к пальмам, где были остальные.
Глава 3. Герой
Я проснулся от шума. Открыв один глаз, я не сразу сообразил, где нахожусь. Ярко светило солнце, и я закрылся от него рукой. Приподнявшись, я сел и осмотрелся: пальмы, песок, море и чёртово палящее солнце. Я всё ещё на острове.
Шум доносился от воды. Я сфокусировал сонные глаза: в море плавала женская половина нашей компании. Женщины резвились в воде, ныряли, брызгали друг на друга и верещали. Я повернулся направо. Рядом ворочалась Эва. Видимо, её тоже разбудил шум.
Я восстановил события вчерашнего вечера. Мы принесли найденные спички и сухие ветки. Зак и Мэттью первыми бросились в заросли, чтобы насобирать ещё «дров», как они назвали засохшие крючковатые палки. Мы разожгли костёр. У Вики Бойль обнаружилось несколько банок с мясными консервами. Женщины запасливы. Наш скромный ужин прошёл в тишине, так как все устали и проголодались. Конечно, самым недовольным остался Джерри. Он бы не насытился, съев даже все консервы Бойль.
После ужина все разделились на группы по интересам: одни плясали у костра, другие гуляли вдоль берега. Качок пытался сдвинуть с места огромный валун, но тот не шелохнулся, заставив лысого вспотеть.
У меня не было желания общаться. Эва тоже сидела одна в стороне, печально вглядываясь вдаль. Она набирала в ладонь песок и пропускала его между пальцами — словно ушедшее время, о котором сожалела, словно события, которые не могла изменить.
Я прилёг на песок под пальмой, положив под голову свой рюкзак, и не заметил, как уснул. Мне ничего не снилось. Впрочем, как всегда. Я завидовал людям, которые видят сны. В этом есть что-то завораживающее. У меня же по ночам перед глазами было черно…
Эва открыла глаза и пожелала мне доброго утра. Она потянулась и поднялась, приняв сидячее положение. На ночь она надела длинную полосатую рубашку с рукавами. Я только сейчас поймал себя на мысли, что за всё время, что находился рядом с ней, ни разу не взглянул ей в декольте. Я успел разглядеть остальные восемь бюстов, среди которых особо выделялся принадлежащий Пенелопе Вудс. А Эва не вызвала во мне обычного порыва пялиться на её достоинства. Впервые за всю мою жизнь.
— Я бы сейчас съела тост и выпила кофе.
А я бы закурил. Мои запасы промокли, как и у остальных курильщиков.
— Нам придётся забыть о некоторых радостях жизни и удобствах на время, — ответил я.
Она недовольно поморщилась. Хорошо, что она мне доверяет. Так мне легче за ней присматривать. Может, она раскроет свои тайные замыслы…
— Эй, смотрите, кто идёт! — Зак указывал в направлении мыса в полусотне ярдов от нашего ночлега.
— Энди, это же Смехло! Что это у него?
Эва резво вскочила на ноги и побежала к Рикману. Я медленно поднялся, придерживая колено. В её годы я тоже мог так запросто бегать и прыгать. Сейчас уже возраст не позволял.
К Заку и Эве направились и другие, кто был на суше. Я подошёл одним из последних. К нам, застревая каблуками в песке, вразвалку двигался Бивень. Он нёс длинную заострённую палку, на которой что-то было нанизано. Мы все вопросительно переглянулись. Когда он подошёл ближе, я увидел, что это рыбины. Несколько довольно крупных, остальные помельче. И все пойманы недавно, поскольку двигали жабрами, а некоторые — хвостами.
