Я посмотрел на Журавля неодобрительным взглядом, надеясь сохранить содержание нашей беседы в тайне, но старик как будто не понял намека или намеренно проигнорировал мою просьбу.
— Наш друг желает узнать побольше о том существе, которое напало на него. Говорит, что видел его на Войне. Сдается мне, наш друг намерен стать новым Гаем Непорочным, истребителем врагов Шакры с мечом из священного пламени! — Деланый смех волшебника захлебнулся в удушливом кашле.
Селия выхватила из рук Журавля пустой бокал, снова наполнила его снадобьем из зеленого графина и отдала старику.
— Я уж было подумала, что ты наигрался в героев. Лишь некоторые из них переживают встречу с пустотой, и тот, кто остается в живых, редко стремится повторить опыт.
— Я пережил многое. Милостью Перворожденного переживу и еще.
— Твое мужество достойно восхищения. Обязательно закажем сочинить о тебе поэму, чтобы прочесть над гробом с твоим изуродованным телом.
— Почему бы не положить слова еще и на музыку. Мне всегда казалось, что я заслужил оду.
Я надеялся, что мое предложение вызовет хотя бы ухмылку, но Селия не повела и глазом, а Журавль, казалось, вообще не слушал меня.
— Возможно, это не мое дело, — сказал я. — Только исчезла еще одна девочка.
Новость вывела Журавля из забытья, его затуманенный взор пробежал по моему лицу и остановился на Селии.
— Я не слышал об этом. Думал, что… — Старик замолчал и выпил остатки снадобья. Из чего бы ни была сделана эта стряпня, к утру крепкий сон все перемелет.
Положив руку на спину Учителя, Селия подвела его к креслу. Старик вздрогнул от ее прикосновения, но позволил усадить себя на мягкую кожу и уставился в пространство. Селия склонилась над ним и погладила старика по голове. Деревянное ожерелье свесилось над глубоким вырезом ее платья и снова прижалось к коже, как только Селия выпрямилась.
— Печальное известие, — произнесла она, — но я не пойму, какое отношение оно имеет к тебе.
— Корона знает, что я нашел убитую девочку и причастен к смерти киренца. То, что мне начнут задавать вопросы, — лишь вопрос времени, и если мне нечего будет ответить… все может кончиться плохо.
— Но ты ведь не имеешь никакого опыта обращения с магией! Они должны понимать. Ты сам был когда-то агентом! Им придется выслушать тебя!
— Я не вышел в отставку с почетом — меня выгнали и лишили звания. Там будут рады пришить мне что-нибудь только для того, чтобы залатать брешь, — (Странное все-таки у правящих классов представление об отправлении правосудия.) — Доброта душевная вовсе не их конек.
Когда Селия заговорила вновь, ее слова были полны твердой решимости.
— Отлично. Если это дело коснулось тебя, значит, оно коснулось и нас. Каким будет наш следующий шаг?
— Наш?
— Можешь сколько угодно тешить свое самолюбие игрой в одинокого волка, но ты не единственный, кого волнует судьба Низкого города. Быть может, в это трудно поверить, только время в Гнезде течет так же, как и снаружи. — Она приподняла руку к свету, привлекая внимание к своему кольцу. — Учитывая характер твоего расследования, возможно, вполне разумно рассчитывать на помощь первого мага королевства.
— Возможно, — допустил я.
Селия задумчиво сжала губы. Я старался не замечать ее зрелости, пытался обмануть себя, будто не вижу, как помада на губах подчеркивает цвет ее глаз.
— Подожди-ка, — сказала она. — У меня есть кое-что, что может тебе помочь.
Я проводил ее взглядом и повернулся к Журавлю.
— Ваша подопечная быстро осваивается с новыми обязанностями.
— Она уже не та девочка, которой была раньше, — не взглянув на меня, ответил Журавль.
Я хотел продолжить наш разговор, но в меркнущем свете дня лицо старика показалось мне таким болезненно-бледным, что я решил молча дождаться возвращения Селии.
— Снимай рубашку, — велела она.
— Я знаю о своей неотразимой привлекательности, но, кажется, сейчас не время наслаждаться ею.
Селия закатила глаза и сделала рукой нетерпеливый жест. Я бросил свою куртку на соседний стул и стянул рубаху через голову. Раздетый, я почувствовал сквозняк в комнате. Хотелось надеяться, что в намерения Селии не входила пустая трата моего времени.
Она запустила руку в карман платья и достала оттуда сапфир кристально-синей воды размером с ноготь на моем большом пальце.
— Я заговорила камень. Если он нагревается или причиняет тебе боль, значит, вблизи тебя действует черная магия, сам колдун или его сообщник.
Она прижала камень к моей груди, чуть пониже плеча. Мне сильно обожгло кожу. Как только Селия отпустила сапфир и отвела руку, камень остался висеть на моем теле. Я вскрикнул и потер место на коже вокруг сапфира.
— Почему не предупредила меня, что собираешься делать? — возмутился я.
— Подумала, будет лучше, если для тебя это окажется неожиданностью.
— Глупости, — возразил я.
— Я дала тебе чудодейственный дар, а ты жалуешься на укус пчелки, который необходим, чтобы вживить камень?
— Ты права. Спасибо. — Я чувствовал, что должен был сказать больше, но благодарность — это то чувство, которое я редко выражал открыто, и перемена в наших обычных позициях смутила меня. — Спасибо, — снова произнес я неуверенно.
— Ни к чему благодарности. Ты же знаешь: я все сделаю ради тебя. — Ее взгляд скользнул по моей обнаженной груди. — Все.
Я надел рубашку и потянулся за курткой — лучшее, что я мог сделать, чтобы скрыть свое неумение произносить речи.
— Что дальше? — деловито спросила Селия.
— Есть некоторые соображения. Я загляну к вам на днях и расскажу, как продвигается дело.
— Не забудь. А я свяжусь кое с кем из своих знакомых в Министерстве магии, вдруг им что-то известно.
Журавль прервал свое молчание новым приступом кашля, и я решил, что мне пора уходить. Я поблагодарил Учителя, и тот, не прекращая кашлять, быстро махнул мне рукой на прощание.
Селия проводила меня до двери.
— Не пренебрегай помощью камня, — добавила она очень серьезно. — Он выведет тебя на виновного.
Спускаясь по лестнице, я обернулся назад. Кашель Синего Журавля грохотал эхом вдоль синих стен, а Селия, стоя в дверях, провожала меня взглядом. Ее лицо наполняла тревога, глаза потемнели.
13
Какие бы неприятности ни случились со мной в последнее время, я зарабатываю на скромную жизнь торговлей дурманом, и попытки скрыться от агентов Короны не имели бы смысла, если бы в результате я лишился важного источника своих доходов. Кроме того, в новых обстоятельствах даже простой сбыт товара, казалось, идеально приводил в порядок мой разум. Йансей просил меня зайти в имение одного аристократа, для которого он исполнял номера. При этом Рифмач намекнул на деньги. Я остановился у тележки островитянина около гавани и быстро перехватил тарелку пряной курятины перед началом пути.
