— Я забочусь о своем наставнике, как о самом себе.
— Меньшего я и не ожидал бы от столь верного друга. Товар — в баре, и я сделаю скидку на четверть в обмен на драгоценные мгновения, которые дал мне мой брат. Что до других вопросов… — Он подался вперед таким образом, чтобы позволить рабыне продолжить массаж ноги. — Запомни то, что я сказал. Я не держу намерений злить Черный дом, но им не дозволено действовать на моей территории. Я буду вынужден ответить на любое вторжение… — Он улыбнулся уродливым оскалом черных зубов, острых даже во мраке. — Самым недружелюбным образом.
Я покинул логово Лин Чи так быстро, как позволял этикет. С меня было достаточно: дым до того густо наполнял легкие, что меня начинало тошнить. Жердяй за прилавком бара вручил мне пакет без единого движения своих безжизненных глаз. Я вышел за дверь не оглядываясь.
22
Когда я вернулся в «Пьяного графа», вечерняя лихорадка уже началась, и в зале было полно народу. Я нашел свободное место у стойки и даже сумел отвлечь Адольфуса от выполнения своих хозяйских обязанностей, заказав себе еду и еще чего-нибудь выпить. В трактире было жарко, толчея тел и громкое жужжание голосов нагоняли на меня вялость. Я растер лоб, пытаясь прогнать сон.
Аделина принесла с кухни блюдо из мяса с картошкой и соблазнительную кружку доброго, крепкого портера.
— Благодарю, — сказал я.
Аделина довольно кивнула.
— А где Воробей?
— Улетел. Сказал, что у него какое-то важное дело.
Хотя я успешно подсовывал полуправду и чистую ложь самому опасному из киренцев Ригуса, похоже, я никогда не умел обманывать Аделину.
— Ты прогнал его, так?
— Мы не сошлись во мнении насчет достоинств права собственности. В конце концов, он вернется.
Аделина надулась во что-то существенно большее своей миниатюрной фигурки.
— В конце концов, — повторила она не столько вопрос, сколько упрек.
— Брось, Аделина. Мальчишка ночует на улице почти всю свою жизнь. Еще одна ночь ничего не изменит.
— Сегодня утром снова нашли убитого ребенка, или ты забыл об этом?
— Воробей не мой сын, Аделина, и тебе он никто. Лучше не привязывайся к нему слишком крепко. В один прекрасный момент он может больно цапнуть тебя за руку.
— Ты просто мелкая пакость, а не человек, — сказала она, затем развернулась и пошла на кухню, словно больше не желала находиться рядом со мной.
— Да, — ответил я в никуда. — Возможно.
Кромсая отбивную, я пытался сложить парящие вокруг моей головы детали в ясную картину. Ничего не выходило. Я представлял Беконфилда развратным, корыстолюбивым, жестоким — черт, ведь я склонялся к этой триаде еще до того, как встретился с ним в первый раз. И мои предположения не подтвердились. Нашлось бы не так много преступлений, которые поколебали бы положение кровного дворянина, но призывание твари из пустоты и принесение детей в жертву было как раз одним из таких преступлений. Если Веселый Клинок будет схвачен, его имя не поможет ему уйти от ответа. Он бы повесился или принял отраву, дожидаясь суда. Герцог, несомненно, потратил большую часть своей жизни на плавание среди бурлящих придворных вод, стараясь обойти своих соперников с помощью грязных интриг, а время от времени и грубой силы, но все это обычные увлечения знатных, как юношей, так и стариков. Аристократы чересчур беспечны с тем, чем владеют, и готовы все поставить на карту — вот почему ими легко манипулировать. Какую цель мог бы преследовать герцог, чтобы игра оправдывала такой риск?
И если Беконфилд не имел к этому отношения, то почему же талисман Селии наполовину прожег мне грудь во время нашего с ним разговора? Губил ли герцог свою душу в стремлении достичь каких-то иных целей, совершенно не связанных с делом, которое расследовал я?
Возможно, прав был Лин Чи, и все эти события являлись только частями хитроумного плана, составленного Старцем ради того, чтобы ликвидировать потенциальную угрозу своему могуществу. Но и тут многое не срасталось. Я не питал иллюзий насчет моего бывшего босса, однако натравливание уродливого создания на жителей Низкого города привело бы к ненужным последствиям и стало бы слишком высокой ценой расправы с бандой средней руки, пусть даже и руководимой таким подонком, как мой уважаемый брат. И если бы Старцу понадобилось жизненное пространство, он не пошел бы на такие сложности, как похищение ребенка, а спустился бы в подземелье и выбрал бы для жертвы какого-нибудь сукина сына. Кроме того, Старец не настолько глуп, чтобы втягивать меня в свои интриги, едва ли он позволил бы мне идти по его следу. Нет, если за всем этим стоял Старец, я никогда не вышел бы из Черного дома живым.
Или все же?..
Может быть, Лин Чи пробовал манипулировать мной и наша беседа была только уловкой, попыткой сбить меня со следа. Я был уверен лишь в том, что в этом деле был замешан какой-то киренец. До меня доходило немало слухов о черной магии еретиков, хотя в прошлом я приписывал сплетни к общераспространенной расовой антипатии. Быть может, организатором был другой синдикат или игрок при дворе… Или даже это могло быть дьявольское возмездие дренцев.
Допивая остатки пива, я попытался снова собраться с мыслями. Вокруг меня слишком сильно галдели, и я не мог представить ясную картину игры, не говоря уже об игроках. Когда-то я лучше справлялся с такой задачей, но уже долгое время этим не занимался: роль преуспевающего преступника требует несколько иных навыков и умений, нежели ремесло сыщика. Да и полдесятка лет увязания в трясине общества, разумеется, не пошло на пользу моим дедуктивным способностям. Быть может, Криспин был прав, и я отошел слишком далеко от дел, чтобы участвовать в этой игре, моя сделка со Старцем была только глупым пари, отсрочкой неизбежного.
Погруженный в думы, я возбуждал презрение к самому себе, когда пара быстрых хлопков по плечу отвлекла меня от моих размышлений. За моей спиной стоял Воробей, с красным лицом, не то от унижения, не то от холода. Я был удивлен и слегка впечатлен. Я-то думал, что ему понадобится хотя бы день, чтобы набраться храбрости вернуться и понести заслуженное наказание.
Однако он пока не был готов начать разговор, так что я решил ему в этом помочь:
— Вернулся прибрать к рукам добрый фарфор Аделины? Он в кухне, можешь получить за него несколько серебреников.
— Вы ведь тоже крадете.
— Но не от скуки. Не оттого, что я увидел что-то блестящее и захотел иметь эту вещь у себя. Воровство — это тактика, не развлечение. Я делаю это не оттого, что у меня есть пара минут свободного времени и мне хочется их чем-то занять. И я никогда не краду у друга, никогда не беру у того, кто был добр со мной. — (Мальчишка отвел глаза.) — Кроме того, дело не в том, что ты украл. Дело в том, что ты сделал глупость. Я готов принять злодейство, но глупость предосудительна.
Как и большинство людей, Воробей предпочел бы прослыть безнравственной личностью, чем дураком.
