Майри похлопала ресницами и улыбнулась.
— Поняли, что, солгав, сказали больше, чем если бы дали правдивый ответ?
— И что же такое я вам сказал?
— То, что ложь для вас естественнее честности.
— Быть может, я просто пытаюсь подстроиться под окружение. Или каждый стон, что слышали эти стены, был настоящим?
— Каждый. Любой. И всякий. — Она отчетливо произнесла каждое отдельное слово, чтобы придать им вес. Подойдя к бару в углу комнаты, она налила из графина мутноватый напиток в два бокала, один из которых протянула мне. — За что будем пить? — спросила она почти непристойным тоном.
— За здоровье королевы и процветание ее подданных.
Старое благословение казалось несколько неуместным, но Майри имела достаточно профессионального опыта и приняла игру.
— За здоровье королевы и процветание ее страны.
Я пригубил напиток. Он оказался вполне неплох, весьма неплох.
Майри уселась на красную кожаную кушетку и предложила мне занять место на диване напротив. Я принял ее предложение, и мы расположились лицом к лицу, едва не касаясь друг друга ногами.
— Откуда вы знаете Йансея? — поинтересовалась она.
— Откуда люди знают друг друга? При моей работе встречаешь много людей.
— И какая же у вас работа?
— Выклянчиваю средства для вдов и сирот. По выходным нянчусь с брошенными щенками.
— Удивительное совпадение! И мы тут делаем то же самое.
— Должно быть, ваши питомцы живут в подвале.
— А где вы держите своих сирот?
Я ухмыльнулся и глотнул из бокала.
Ее губы тоже искривились в улыбке, а черные глаза нежно приласкали меня.
— Разумеется, мне известно, кто вы, — продолжила она. — Навела справки после того, как получила весточку от Рифмача.
— В самом деле?
— Когда Йансей рассказывал о вас, я и подумать не могла, что представится случай повидаться со столь знаменитой фигурой преступного мира.
Я сделал многозначительную паузу. Однако хозяйка не уловила намека и продолжила, должно быть полагая, что мне приятны ее лестные отзывы обо мне.
— Мне всегда хотелось узнать, что случилось с Бешеным Эдвардом и его людьми. Представьте, как я удивилась, когда узнала, что человек, положивший конец присутствию синдиката в Низком городе, нанесет мне визит.
Майри была хорошо осведомлена. Правду о том, что произошло с бандой Бешеного Эдварда, знали всего шестеро человек, двое из которых уже сошли в могилу. Теперь мне предстояло выяснить, кто из оставшихся распускает слухи.
Кончик ее языка скользнул по верхней губе.
— Представьте мое возбуждение.
Одно из сравнительно немногих преимуществ физически уродливого человека состоит в том, что основной инстинкт, как причина, побуждающая женщину делать авансы, может быть исключен. В случае Майри я даже не был уверен в том, что она делала мне предложение. Она, вероятно, просто забыла, как переключаться. Наша беседа казалась мне какой-то нелепой, и мое глумливое подшучивание, и ее механическая реакция на мои шутки.
— Душещипательно. — Я сделал еще один глоток виски, наслаждаясь своей игрой. — Но я пришел сюда не ради своей биографии. Я достаточно хорошо ее знаю — исчерпывающе, я бы даже сказал.
Майри приняла отставку почти невозмутимо, горячий румянец ее лица померк под стать хмурости дня. Достав тонкую белую сигарету из серебряного ящичка на столике возле кушетки, Майри зажала ее кроваво-красными губками и прикурила одним быстрым взмахом спички.
— Так за чем же именно вы пожаловали?
— Йансей не сказал вам об этом? — спросил я.
Стремительный поток табачного дыма вырвался из ее ноздрей.
— Я хочу, чтобы вы сами спросили меня.
Я сносил и более грубые оскорбления.
— По словам Йансея, у вас острый слух и долгая память. Мне бы хотелось узнать, что они могут поведать о лорде Беконфилде.
— О Клинке? — Она изобразила нечто вроде намерения закатить глаза, хотя была не настолько проста и груба, чтобы сделать это на самом деле. — Помимо таланта, которому герцог обязан своим прозвищем и репутацией, он обладает всеми прочими достоинствами типичного аристократа: утомлен жизнью, хладнокровен, аморален и жесток.
— Это скорее наблюдения, чем тайны, — возразил я.
— И он на мели, — добавила она.
— Значит, особняк, вечеринки, деньги, которые он мне заплатил…
— Дом заложен, чтобы оплатить все остальное. Судьба наградила Беконфилда древней фамилией, верной рукой и мало чем еще. Как и у большинства знатных особ, его финансовые таланты не выходят за рамки растрат. Лорд Беконфилд вложил тысячи золотых в государственный заем Остаррикии и все потерял, когда прошлой осенью они заявили о прекращении выплат. Ходят слухи, что его осаждают кредиторы, и даже его личный портной отказывается принимать заказы. Я была бы сильно удивлена, если бы он протянул до конца зимы, не объявив себя банкротом.
— А как же алмазы на его гербе?
— Скажем так, лев — наиболее уместная его деталь.
Угроза нищеты способна толкнуть человека на отчаянные поступки — примеров тому я повидал множество. Но действительно ли мысль о потере великолепного дома довела Веселого Клинка до детоубийства и черной магии?
— Как насчет его связей с принцем?
— Сильно преувеличены. Они были друзьями в Этоне — одной из этих скучнейших школ, задавленных традициями и укомплектованных извращенцами. Только наш дорогой Генри… — (Не знаю, намекало ли это бесцеремонное заявление насчет кронпринца на толику правды в слухах об их близких связях или ей просто хотелось, чтобы я именно так и думал.) — Слишком консервативен для забав Клинка.
— Интересно, — произнес я таким тоном, словно подразумевал обратное. — Как насчет его окружения, об этом вам что-нибудь известно? У него на посылках служит низкопробный маг, некий Брайтфеллоу?
Майри сморщила нос, будто я навалил на пол кучку дерьма.
— Я знаю этого человека, хотя мне не приходилось слышать, чтобы он крутился возле вашего герцога. Брайтфеллоу — один из тех неприятных типов, что вращаются вокруг дворцовой периферии, втюхивая свой талант аристократам, которым наскучила жизнь или которым только и хватает мозгов на то, чтобы оплачивать его салонные фокусы. Я не высокого мнения о Беконфилде, однако не ожидала, что он свяжется с таким отребьем. Должно быть, герцог действительно в отчаянном положении.
— Какие услуги мог бы оказывать Брайтфеллоу Клинку?
— Даже не знаю, но, встретив их вместе, я бы сильно засомневалась, что их объединяет филантропия.
В этом я склонен был с ней согласиться.
