Вот те вопросы, на которые я жаждал получить ответы, прежде чем объявить Веселому Клинку войну.
Я сидел у огня, погруженный в чтение «Истории Третьего Исокротанского похода» Эллиота, когда явился мальчик-посыльный и спросил меня. Я подозвал его взмахом руки, и мальчик передал мне письмо.
— На улице все такая же дрянь? — поинтересовался я.
— Все хуже и хуже.
— Как всегда. — Я бросил посыльному серебреник чаевых, подумав, что, вероятно, до пенсии не доживу, и монета мне не понадобится. Мальчишка едва не оторвал мне руку, когда благодарил меня.
Конверт был сделан из тонкого розового пергамента, со стилизованной буквой М на верхнем отвороте.
Я нашла нашу первую беседу столь увлекательной, что постаралась приложить все возможные усилия, чтобы соблазнить Вас на новую встречу. Достаточно сказать, что я добыла дополнительные сведения, которые могут заинтересовать Вас. Не могли бы Вы посетить мою обитель, скажем, в одиннадцать?
С нетерпением жду Вашего прихода,
Майри.
Прочитав письмо еще дважды, я предал его огню. Розоватый конверт покоробился по углам и с треском рассыпался в прах. Очевидно, Майри считала, что новые сведения, какими бы они ни были, лучше сообщить мне в неурочное время. Я вернулся к Эллиоту и глупостям великих людей.
Почти весь вечер посетителей в «Графе» было немного, сильная буря отбила охоту даже у наших постоянных клиентов. Получив с кухни Адольфуса свой обычный ужин, я убивал время за едой, тщетно стараясь не думать о смуглой коже и темных глазах Майри.
Я вышел около десяти, убедившись, что Аделина и Воробей заняты в дальней комнате. Две минуты под вихрем мокрого снега — и я уже склонен был думать, что совершаю ошибку. Я давно не был юношей, чтобы шляться по городу в такую слякоть. Какими бы ни были новости Майри, они могли подождать до утра. Но я упрям по природе, а потому, начав дело, не мог повернуть назад. Погода, однако, была настолько отвратительной, что я решился идти напрямик через Бреннок вместо пути вдоль канала.
Я прошел полдороги, когда услышал их голоса — без труда, поскольку они даже и не пытались скрыть свое присутствие. Возможно, они полагали, что численное превосходство обеспечивает им преимущество, хотя имей они больше опыта, то должны были бы понять, что никогда нельзя давать шанс врагу, каким бы легким ни казалось состязание.
Несмотря на свое мальчишество, засаду они устроили грамотно. В то время, когда двое сзади отвлекли мое внимание на себя, их товарищи уже окружили меня спереди. Беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что нападавшие не шайка презревших холод уличных хулиганов. Под их толстыми черными плащами я заметил проблески яркого кашемира. На каждом была надета черная маскарадная полумаска в виде морды дикого зверя, которая скрывала нижнюю часть лица.
Я не принял в расчет такую возможность, полагаясь на то, что снег и хаотичность моих перемещений станут мне хорошей защитой. Лишь теперь я подумал о том, что приглашение могло быть подделкой, организованной Веселым Клинком с целью выманить меня из укрытия. Почему я не подумал об этом раньше, как не подумал еще и о том, что Майри и ее холодные черные очи могли продать меня в ту же минуту, когда за мной захлопнулась дверь?
Свалив все эти сомнения на растущую кучу вопросов, над которыми мне предстояло еще поразмыслить, если удастся выжить в ближайшие пять минут, я нырнул в переулок и пустился бежать со всех ног сквозь предательский холод. За спиной слышались возгласы — псы гнались за своей добычей. Улицы в этом районе были застроены швейными мануфактурами нового образца, с длинными рядами тружеников у бездушных машин, но стояли закрытыми с прошлого года, когда разразилась торговая война с Нестрией. Заметив краем глаза боковой вход в одно из предприятий, я ударил в дверь плечом. Амбарный замок проржавел насквозь и открылся с первого раза.
Я пробежал добрых сто ярдов в глубь похожего на пещеру строения, его разбитые окна давали достаточно света, чтобы проскочить между громадными хитроумными механизмами для шитья, ржавеющими в цеху. У дальней стены показалась крутая железная лестница и пара заброшенных служебных помещений, и я взлетел по ступеням. Коридор вел ко второй лестнице и новой запертой двери, которая, впрочем, оказалась не более трудным препятствием, чем предыдущая.
Я выбрался на плоскую крышу, деревянные доски которой прогнили и были опасны. Сверху передо мной открылась картина городского пейзажа, панорама свалки цивилизации, разбитая надвое огромной фабричной трубой, венчавшей здание. Своим бегством я выиграл всего несколько секунд и теперь обнажил клинок против того, кто шел по моим следам.
На нем была маска в виде тонкого клюва, как у скворца. И мой враг смеялся, смеялся и обнажал тонкую фехтовальную рапиру, скорее похожую на детскую игрушку, чем на орудие убийства. Он начал что-то говорить, но у меня не было времени на любезности, и я быстро бросился на него, в надежде расправиться с ним и продолжить бегство.
Мой противник двигался быстро и был на добрый десяток лет младше меня, но многолетние упражнения со шпагой не дают должной подготовки для такого дела, как убийство. Рыхлый снег не позволял ему правильно работать ногами, а его стиль, отточенный в менее опасных условиях, заявлял об общераспространенной склонности переоценивать свои силы, когда самое худшее, чем грозит неверный расчет, состоит в проигрыше состязания. Я сделал бы его в одно мгновение.
Только этого мгновения у меня не было. С лестницы доносились голоса его собратьев, и я понял, что если я не прикончу его быстро, то узнаю, как тяжело дается дыхание, когда у тебя в брюхе фут стали. Притворившись, будто поскользнулся, я припал на одно колено, надеясь, что он проглотит наживку.
Соблазн продырявить меня оказался непреодолимым, и он рванулся вперед, чтобы нанести смертельный удар. Я наклонился ниже, так низко, что лицо едва не коснулось крыши, и рапира прошла над моим плечом, не причинив вреда. Оттолкнувшись левой рукой, я резко вскочил, размахнулся и полоснул противника своим траншейным ножом по локтевому суставу руки. Незнакомец вскрикнул, и я замер на четверть секунды, удивляясь высоте его голоса, прежде чем мой добавочный удар глубоко рассек ему глотку. Понимая, что вот-вот на крышу поднимутся остальные, я переступил через мертвое тело и побежал вперед.
Я вскарабкался по чугунной лестнице на вершину трубы, вскочил на ноги и посмотрел сверху на моих преследователей. И тут меня осенила мысль: если хотя бы у одного из них есть арбалет, то я могу уже считать себя покойником. К счастью, арбалета ни у кого не оказалось. Двое из них стояли и таращились на меня снизу, крепко сжимая в руках клинки, тогда как третий проверил своего мертвого товарища. Исполненный возбуждения, которое обычно сопутствует драке, я рассмеялся.
— Голубая кровь проливается так же, как и любая другая! — крикнул я, роняя кровавые капли с лезвия клинка. — Ну, ловите меня, если сможете!
Сделав три быстрых шага, я прыгнул и, обняв себя руками, влетел сквозь оконное стекло в соседнее здание. Я неуклюже грохнулся на пол какой-то конторы, без ран и ушибов не обошлось. Встав на ноги, я бросился в другую комнату и занял оборонительную позицию в темноте. Я рассчитывал, что мои преследователи настолько глупы, что последуют моему примеру.
