Джек накрыл рот Уманского ладонью и тихо зашипел ему на ухо:
— Тш-ш-ш…
Фигурки внизу остановились и подняли головы. С полминуты они тревожно оглядывали верхние этажи и крыши домов, но, по всей вероятности, не увидели ничего подозрительного.
Четыре фигурки осторожно двинулись дальше.
Джек убрал ладони с губ техника и сказал:
— Говори тише, если не хочешь, чтобы нас услышали.
— Там, внизу… — сбивчивым, хриплым полушепотом забормотал Уманский. — Это ведь мы?
— Да, — так же тихо ответил Джек. — Похоже на то.
— Дьявол, — выдохнул Клов. На лбу у него поблескивал пот, губы стали такими же серыми, как лицо. — Как такое может быть?
Четыре фигурки свернули за угол, но на другом конце двора тут же появились новые четыре фигурки. Они так же медленно и осторожно двинулись по двору, вертя головами и вглядываясь в окружающие дома.
— Клоака дублирует нас, — пробормотал Джек деревянным голосом.
— Эти фигуры… Они настоящие? — Тори старалась говорить спокойно, но голос ее подрагивал так же, как голос Уманского.
— Не знаю, — ответил Джек.
— Интересно, когда это началось? — сипло пробормотал Уманский. — Как долго это продолжается?
— Вечность, — нелепо пошутил Клов и попробовал усмехнуться, но не смог. Онемевшие от ужаса губы не слушались его.
Некоторое время никто ничего не говорил. Четыре пары глаз следили за передвижениями четырех фигурок внизу.
— Клов, Джек… — Тори сбилась, но нашла в себе силы, чтобы закончить фразу: — Вы думаете о том же, о чем и я?
— Что? — не расслышал Джек.
И тогда Тори сказала:
— Командор, что, если мы — такие же шахматные фигурки, как те, внизу? Когда мы пришли в Клоаку?
Мужчины задумались.
— Я не помню, — первым признался Клов.
— Это все Клоака, — яростно сверкая очками, просипел Уманский. — Она задурила нам головы ядовитым газом. Я знаю, кто я! И я не дубликат и не копия!
Клов усмехнулся:
— Те, внизу, думают так же.
И вновь все взгляды устремились вниз. По двору пробирались новые четыре фигурки.
— Думаю, время и пространство расслоились, — предположил Клов. — Как лист бумаги с картинкой, попавший в едкую среду. Клей размягчился и тончайшие слои, до сих пор наложенные один на другой, расползлись, размножив рисунок.
— Это чушь! — хриплым шепотом воскликнул Уманский. — Время и пространство не могут расслоиться!
— Да ну?
— Тихо! — оборвал их перепалку Джек.
За спинами у путешественников послышался скрип открываемой двери, а вслед за тем — человеческие голоса.
— Они уже здесь, — сказал Джек. — Прячьтесь за надстройки.
Повторять дважды не пришлось. Не прошло и пяти секунд, как крыша опустела. Командор и Клов спрятались за одну надстройку, Уманский и Тори — за другую.
Голоса двойников приблизились.
— Дьявол! — выругался дубль-Джек. — Законы оптики здесь не работают!
Дубль-Уманский подошел к краю крыши, расстегнул брюки и стал мочиться вниз.
И тут у техника Уманского сдали нервы. Выскочив из-за пристройки, он открыл огонь из автомата по своему двойнику. Джек и Клов, понимая, что другого выхода нет, присоединились к нему, поливая своих двойников шквальным огнем плазменных зарядов.
Вскоре все было кончено.
— Не смотри, — глухо проговорил Клов и заслонил собою трупы от бледной, дрожащей от нервного перевозбуждения Тори.
— Нужно продвигаться вперед, пока нас не нагнали новые двойники, — сказал Джек. — Иначе нам снова придется убивать.
Поблизости раздался смешок. Все повернули головы на звук. Уманский стоял возле края крыши и смотрел на обугленное тело своего двойника.
— Интересно, — пробормотал он, ухмыляясь, — можно ли это считать самоубийством?
Командор Джек повернулся и положил ему руку на плечо:
— Не нужно об этом думать, Ян.
Уманский резко повернулся и посмотрел на командора сквозь заляпанные кровью стеклышки очков.
— Не думать? Ты предлагаешь мне об этом не думать? И как же мне это сделать? Как можно не думать о том, что мы только что совершили?
— Ты первым открыл огонь, — напомнил Клов. — Мы лишь присоединились к тебе.
Глаза Уманского сверкнули гневом.
— Заткни пасть, мозгоправ! — рявкнул он. — Или я сам тебе ее заткну!
— Попробуй, — спокойно проговорил Клов.
Джек обхватил пальцами ствол автомата Уманского и задрал его вверх.
— Успокойся, Ян, — строго сказал он.
Уманский яростно уставился командору в лицо, но не выдержал прямого взгляда Джека и отвел глаза.
— Прости, командор, — пробурчал он. — Нервы на взводе.
— Джек, скоро здесь появятся еще четверо, — сказал Клов. — Не думаю, что нам стоит дожидаться их появления.
— Мы уйдем через чердачный выход соседнего подъезда, — сказал командор, нахмурившись. — Пошли!
Выпустив автомат Уманского, Джек зашагал к чердачному выходу соседнего подъезда.
— Постойте, — окликнул его Уманский.
Джек обернулся:
— Что еще?
— Локатор.
— И что?
— Он нас не видит. — Техник смотрел на экран небольшого прибора, который только что достал из сумки. — Если верить локатору, то нас с вами здесь нет.
Некоторое время все молчали. Тишину прервал командор Джек. Он протянул руку и коротко приказал:
— Дай его мне.
Уманский нахмурился, но возражать не стал. Взяв у него локатор, Джек швырнул прибор под ноги и раздавил его каблуком. Затем посмотрел Уманскому в глаза и веско проговорил:
— Запомни: мы — есть. Повтори!
— Мы есть, — пробормотал Уманский.
Джек кивнул:
— Молодец. А теперь — за мной!
Он повернулся и быстро зашагал к чердачному выходу крайнего подъезда. Остальные, секунду поколебавшись, последовали за ним, беспрестанно оглядываясь и держа пальцы на спусковых крючках своих автоматов.
6
— Я знаю, что такое Клоака, — сказал Клов, шагая рядом с Уманским и дымя сигаретой.
— И что же? — уточнил Уманский, воззрившись на него сквозь мерцающие стеклышки очков.
— Плод недоразумения. Серая мантия не знает, что такое страх, смерть, любовь. Все эти понятия ей недоступны. Она положилась в этом на нас, но мы оказались не на высоте. Клоака — это мы. Вернее, вся та дрянь, которая накопилась в наших душах.
