Ирина спустилась со сцены под аплодисменты и разноголосый гул аудитории, но дойти до меня не успела и была окружена плотным кольцом гостей и журналистов, жаждущих пообщаться с руководителем столь необычного медицинского учреждения. Я же, очнувшись от гипноза Ирининых слов, вознамерился было пробиться к ней, но заметил рядом с прекрасной «хозяйкой бала» сосредоточенную и деловитую мордашку Леночки, и решил послушать других ораторов, справедливо полагая, что моя помощь при взятии официального интервью Одоевской не потребуется.
Я снова повернулся к помосту в тот момент, когда на него влез мой бывший сокурсник по медицинскому институту, а ныне — начальник губернского департамента здравоохранения Станислав Владимирович Чертовских. И я со смешанным чувством сожаления и сарказма отмстил про себя, что сия высокая должность отразилась на СВЧ, как мы его окрестили на курсе, не самым лучшим образом. Он и в пору бурной юности не отличался стройностью стана и легкостью движений, но теперь, через почти двадцать лет, превратился во что-то уж совсем невообразимое. Больше всего он мне напоминал африканского гиппопотама, вставшего на дыбки и зачем-то облачившегося в строгую темно-синюю тройку с бордовым галстуком, но от этого вовсе не переставшего выглядеть безобразно толстым и каким-то желеобразным, что ли? Господин Чертовских, заполнив своей тушей чуть ли не весь помост, сгреб огромной дланью микрофон, отставил левую ногу назад, видимо, для лучшей устойчивости, и задвинул речь минут на десять.
Не хочу пересказывать весь этот бред, но, если коротко, «главный здоровый специалист» пламенно и горячо призывал всех присутствующих и отсутствующих обратить свое внимание на историческое событие, долженствующее в корне изменить и тэ дэ, и тэ пэ. Что-де наконец-то именно в нашем городе, славном добрыми традициями на ниве здравоохранения (как-никак первый медицинский институт, открытый за Уралом еще в девятнадцатом веке!), заложен тот самый краеугольный камень в основание медицины будущего. Что опыт Востока совместно с технологиями Запада очень скоро позволит создать нечто потрясающее, даст некий воистину великий прорыв в здравоохранении и поможет загибающемуся человечеству шагнуть в то самое будущее в полном здравии и рассудке…
М-да! Научился СВЧ словами жонглировать да выражаться поубедительней. Научился! Только вот слышали бы его те, кого он лично всего-то лет пять-семь назад во всеуслышание клеймил по всем местным СМИ как шарлатанов и паразитов, отнимающих у доверчивых, но непросвещенных сограждан, последние трудовые рубли с помощью лживых обещаний исцеления от всяких тяжелых недугов. Помнится, он тогда не пожалел даже собственную жену, правда, бывшую, которую бросил с двумя детьми, потому что для продолжения карьеры нужна была супруга не безродная, а, как минимум, племянница нашего досточтимого губернатора…
Я с усилием отстранился от ораторствующего с пеной у рта СВЧ и покосился в сторону Ирины с журналистами, но ее на месте не оказалось, а мои собратья по перу уже разбрелись по залу в поисках новых жертв. В тот же миг в затылок мне будто дунул легкий сквознячок, привнеся ощущение неприятного озноба и острого чувства опасности. Я принялся оглядываться и успел заметить в конце зала у лестницы знакомую стройную фигурку в компании с каким-то шкафообразным детиной с характерным бритым затылком и бычьей шеей в жирных складках. Мне показалось, что он увлекает Ирину на лестницу насильно.
Не знаю, почему я так решил, может, взыграла типичная ревность самца, у которого украли самку?.. Нет! Здесь было другое! Странная упругая волна неслышным сильным толчком снова ударила в мозг, принеся с собой одну-единственную мысль-сигнал: «Помоги!» В следующее мгновение я уже точно знал, что у Ирины возникли серьезные проблемы, и, не раздумывая, метнулся вслед, использовав технику «ужа» из арсенала рукопашников для движения сквозь плотное скопление людей.
Оказавшись на лестнице, я сразу увидел Ирину, которую «шкаф в пиджаке» буквально тащил вниз, на первый этаж, крепко ухватив за локоть. Однако на лице ее, когда она оглянулась, я не заметил даже тени страха или отчаяния, а лишь непреклонную решимость и еще… презрение, что ли?..
Правда, в тот момент мне было не до упражнений по физиогномике: женщине, в которую я… гм!.. грозила опасность, и я должен был ей помочь! О том, что все могло быть совсем не так, как мне представлялось, я просто не подумал. А потому, двигаясь в том же темпе, я в три прыжка настиг «похитителя». Он, видимо, что-то почуял, но ни отреагировать, ни даже обернуться не успел, а у меня не было ни малейшего желания давать ему такую возможность. Поэтому я безо всяких угрызений совести воткнул этой горилле «клюв орла» в основание бычьей шеи и, продолжая движение вниз по лестнице, увлек за собой Ирину прочь от рушащегося тела. Шум получился все же изрядный: как-никак семь-восемь пудов, да со всего маху, да об пол!..
— Вы всегда вмешиваетесь в чужие дела без спроса? — спокойно поинтересовалась Ирина, когда мы остановились на нижней площадке перед холлом.
Я тут же выпустил ее руку, почувствовав себя вдруг совершеннейшим дураком, мальчишкой, вздумавшим поиграть в рыцарей Круглого стола. Захотелось взвыть от стыда и бессилья, но я сдержался, пробормотав лишь:
— Извините, но мне показалось, что вы меня…
— Вот именно!.. Впрочем, на этот раз вы почти не ошиблись, — Ирина неожиданно сама взяла меня за руку и улыбнулась одними уголками губ. — Спасибо!
— Кто это? — я был совсем сбит с толку ее поведением.
— Один из… помощников нашего главного спонсора.
— Дуладзе?!.. Что ему от вас нужно?
— Благодарности, разумеется, — ответила Ирина с каким-то странным выражением, вновь возбудившим у меня прежние подозрения, и покосилась на недвижное тело «помощника». Что вы с ним сделали? Он жив?
— Убьешь, пожалуй, такого борова, — нарочито бодро отмахнулся я, предчувствуя, однако, в глубине души, что приключения только начинаются. — Скоро очухается.
— Тогда идемте отсюда, — Ирина решительно повлекла меня к выходу. — Если он вас увидит, могут быть большие неприятности.
— У вас?
— У вас! Вахтанг… Господин Дуладзе сильно обижается, когда ему мешают.
— Я тоже! — Мне не понравилась оговорка насчет «Вахтанга». — И потом, вы — хозяйка бала, кто же будет развлекать гостей?
— Дмитрий Алексеевич, я верю, что вы можете постоять за себя, и даже за меня, но, согласитесь, играть в Рэмбо как-то несерьезно! — Ирина лукаво улыбнулась, взяла меня под руку, на миг прижалась ко мне всем телом, и я сдался окончательно и бесповоротно. — Гостями займется моя помощница и ученица Нурия Саликбекова, я вас как-нибудь познакомлю. А сегодня я приглашаю вас быть моим кавалером и… рыцарем!
И снова, как в первый момент нашего знакомства, то ли от ее слов, то ли от ее прикосновений, или от того и другого одновременно, на меня снизошла невидимая благодать счастливого и полного успокоения! Наверное, именно такое вот блаженное умиротворение индийские йоги и называли нирваной? Если «да», значит, Ирина сотворила из меня за один вечер самого настоящего йога, только не самоуглубленного и самодостаточного отшельника, отрицающего все человеческие блага земные, но могучего воина Духа, непобедимого в своем устремлении к состоянию Высшего Счастья — Любви! Все же это состояние было странным прежде всего потому, что я не мог найти ему разумного объяснения. Рассудок все время пытался подсунуть распаленному воображению фразы типа «так не бывает» или «чур меня!», но чувства сегодня определенно брали верх, и я не хотел им мешать.
