— Извини. Пожаром занимается райотдел, — Олег отложил мой «трофей» и снял трубку телефона. — Попробую с ними поговорить… — он набрал номер. — Алло! Дежурный?.. Капитан Ракитин из криминального управления. Соедините меня с майором Федосовым. Срочно!
«А ведь этот парень наверняка захочет вернуть свой оберег, — подумал я, глядя на „трофей“. — Он обязательно будет его искать, и таким образом можно будет его…»
— Привет, Макарыч, — разулыбался Олег в трубку. — Чем живете-можете?.. Понятно. Я, собственно, по этому поводу и звоню. Тут у меня сидит… один журналист из «Вестника», у него задание от редакции написать материал об этом пожаре… Да, пресса у нас всегда впереди!.. Нет, я его тебе не навяливаю. Наоборот, тут с его помощью открылись некоторые обстоятельства… Похоже, придется дело у вас забирать. Не осерчаешь?.. Баба с возу, говоришь?.. Ну, может, и так. Да, нашли кое-что. На убийство тянет. Лады. Пришлю к тебе Васильченко, а бумаги потом оформим, сам понимаешь, время всегда против нас. Удачи, Макарыч!
— Вот так все просто? — делано удивился я и метнул пустую бутылку в корзину у двери. — Позвонил и тебе отдали дело? А как же профессиональная гордость?
— Причем тут гордость? — Ракитин закурил и принялся пристально разглядывать меня, будто видел впервые. — Протоколы и прочая волокита — это для начальства. Опера все и всегда решают на личных контактах. Запомни! И чем больше их у тебя, тем эффективнее твоя работа.
— Спасибо. Учту. — Я тоже потянулся за сигаретой. — Так что теперь делать будем?
— Кость — на экспертизу. Составим фоторобот твоего язычника, объявим в розыск…
— Кстати о фотороботе. Надо бы пригласить Константина, охранника из поселка. Он его лучше меня разглядел.
— Вызывай, — согласился Олег и снова снял трубку, набрал номер. — Афанасий Иванович? Добрый день. Ракитин. У меня тут косточка есть, надо бы ее срочно идентифицировать на предмет человечности… Да, есть подозрение согласно обстоятельствам… Замечательно! Сейчас пришлю.
— Костя сможет только завтра приехать, — сказал я.
— Завтра — это долго, — покачал головой Олег и ткнул кнопку селектора. — Серега, где там наш стажер… ну, Руденко этот! Пулей ко мне!
— Ладно, попробую, — вздохнул я. — Хотя внешность мне его некогда было особо разглядывать, больше руками да ногами общались…
— А ты напряги фантазию. У журналистов о-очень богатая фантазия…
— Не смешно. Я еще вот что подумал: а не попробовать ли половить этого «язычника» на живца?
— То есть?
— На его саклагыч, — кивнул я на амулет. — Дадим объявление о находке. Он же ему определенно очень нужен, раз парень явился за ним на место преступления… э-э, камлания.
— Ну да, — хмыкнул Олег. — «Найден старинный амулет в виде головы собаки. Владельца просят обращаться в редакцию газеты „Городской вестник“ к журналисту Котову Д. А. с девяти до шести». Так, что ли?
— Великолепно, инспектор!
— Всегда рад вам помочь, Холмс!
— Он обязательно придет…
— И свернет тебе шею.
— Хлопотное это дело, Олежек, ты же знаешь. — Я загасил окурок, встал и потянулся за «трофеем», но Ракитин прикрыл его широкой ладонью.
— Ты хорошо подумал, Димыч, во что влезаешь?
— Ну, ты же не оставишь друга без подстраховки?
— Не оставлю.
— Значит, у нас все получится! — Я решительно забрал оберег. — Пошли фоторобота делать, а то я на деловую встречу не успею.
— О, это интересно! — Ракитин ехидно прищурился. — И каков размер бюста у этой «встречи»?
— Как вам не стыдно, инспектор?! Я же сказал «деловая», а не «личная»!
— Would you be so kind to accept my apologies?
[34]
— нарочито расшаркался передо мной Олег.
— Ух ты! Где это ты так навострился по-аглицки шпарить?
— На курсах по обмену опытом.
— А инструктора, случаем, не Аленой зовут?
В этот момент в кабинет без стука ворвался здоровенный вихрастый парень в форменной рубашке и брюках с сержантскими лычками на рукаве и спас покрасневшего Олега от неудобного объяснения. Но зато Ракитин выместил свое смущение на спасителе.
— Руденко, вас что, не учили, как входить к начальству?
— Извините, товарищ капитан, — растерялся богатырь, попятившись к двери.
— Стой!.. — Олег взял со стола пакетик с костью и протянул его сержанту-стажеру. — Этот ценный вещдок немедленно доставить в экспертный отдел лично капитану Клокову! Задание ясно?
— Так точно! — радостно рявкнул стажер так, что у меня зазвенело в ушах.
Когда он исчез, с грохотом захлопнув за собой дверь, я укоризненно уставился на Ракитина.
— Молодые кадры, — извиняющимся тоном сказал Олег.
— Щенок сенбернара, — сказал я.
— Ладно, пошли твоего язычника рисовать…
Вопреки моим ожиданиям, процесс создания портрета оказался не таким уж примитивным. Даже продвинутым. Меня усадили за монитор рядом с оператором, и мы с ним за каких-то сорок-пятьдесят минут сотворили практически трехмерную копию моего таинственного противника. Я даже удивился, насколько точно все получилось!
— Как живой, — восхищенно сказал я оператору.
— Стараемся идти в ногу со временем, — пожал плечами тот. — Вам сколько копий распечатать?
— Лично мне? Один портрет и одну фотку, где он вполоборота стоит. Я ее как постер над столом повешу.
Получив распечатки, я вышел в коридор управления и посмотрел на часы. Было около пяти пополудни, и я решил, что еще успею заскочить в редакцию.
Мне повезло: шеф уже ушел домой. Так что отчитываться о проделанной работе не пришлось. В нашей комнате я застал только Светлану, что-то бойко настукивавшую на клавиатуре компа.
— Привет, Солнышко! — мне нравилось общаться с ней. Было в Светлане нечто, сразу же располагающее к доверию и вызывающее желание поговорить и услышать в ответ ее замечательный голос. «Как поющая орхидея!» — услышал я однажды в редакционном коридоре восхищенный комментарий в ее адрес. И сразу согласился с ним.
— Привет, Димочка! — улыбнулась Светлана. — Чаю хочешь? Только что заварила.
Для нее мы все были Димочки, Феденьки, Женечки — и никто никогда не обижался на такую «маменькину заботу». Наверное, все мужчины в глубине души до старости остаются большими детьми, ищущими материнской ласки.
— Ну вот. А я хотел тебя сам угостить, — притворился я растерянным.
— А ты сделай парочку бутербродов и угости меня, — лукаво подмигнула Светлана.
