— ?!.
— Я не совсем удачно выразился… Похищены предметы, предназначавшиеся, судя по всему, для проведения редкого и даже опасного обряда по… — Я сделал вид, что в затруднении, и Мария Сергеевна тут же встрепенулась, перестав теребить свою косу.
— Это называется обрядом пробуждения бога, господин Крюгер.
— А! — профессор энергично потер руки. — Все понятно. Могу даже назвать вам имя этого бога!
— В самом деле?
— Да. Это Тенгри! Грозный бог Неба, хозяин и покровитель всего живого в Среднем мире и главный соперник темного бога Эрлика…
— Точно, герр Крюгер! — Я показал ему большой палец. — Так вот, преступник стащил средь бела дня берестяной свиток с текстом… обращения и фигурки слуг Тенгри…
— Огненный Коршун и Небесный Пес, — кивнул немец. — Вы правы, господин Котов. Тот, кто украл эти раритеты, точно знал их назначение…
— …или ему подсказали, что украсть. — Я пристально посмотрел на профессора, стараясь не пропустить возможной реакции. Ведь если заказчик все же он…
Но Крюгер и ухом не повел.
— Конечно, это мог быть и заказ. Но, насколько мне известно, в вашей стране коллекционеров подобного рода древностей практически нет. Единственным, кто мог бы возжелать их здесь и сейчас, являюсь я.
— Именно так и думают наши правоохранительные органы, — кивнул я.
— Но я не делал этого заказа!
— Верю. А вот убедить в этом сыщиков будет посложнее. К тому же что-то мне подсказывает, что вы, герр Крюгер, все же имеете к украденным предметам какое-то отношение.
— Почему вы так решили, Дмитрий? — снова взволновалась Мария Сергеевна.
— Потому что не далее как вчера днем герр Крюгер имел встречу с главным подозреваемым в этом деле. — Я положил на столик между чашками фоторобот «шамана». — Узнаете, профессор?
Крюгер с минуту разглядывал чернявую физиономию парня, потом вздохнул и заговорил:
— Не знаю, поможет ли вам моя история, но я действительно имею некоторое отношение к пропавшим раритетам. Дело в том, что мой прадед, как гласит семейное предание, долгое время был обладателем некоего древнего свитка из бересты и еще нескольких предметов, приобретенных им во время проживания в Сибири у какого-то тамошнего купца…
— Минутку, а что делал ваш прадед в Сибири? — не утерпел я. — Его сослали?
— Нет. Мой прадед и его родной брат были потомственными немецкими пивоварами. Оба получили в 1872 году лицензию от Мануфактур-коллегии в Москве на основание пивоваренных заводов в Российской империи…
— Постойте! — меня осенило. — Герр Крюгер, так вы, случайно, не потомок знаменитого Карла Крюгера, который основал в Томске пивоваренный завод в 1876 году?
— Именно так, господин Котов, — с достоинством кивнул немец. — Карл Иоганн Крюгер — мой прадед. Он действительно приехал в Томск в 1875 году, а через год основал пивоваренный завод номер один, как записано было в патенте. Завод располагался, если не ошибаюсь, на территории нынешней университетской рощи. Но поскольку спустя четыре года этот парк отошел в ведение только что открытого, первого в Сибири, университета, решено было перенести завод на его нынешнее место, на улицу Московский тракт. К сожалению, мой прадед скоропостижно скончался в 1882 году, и дело продолжил его родной брат Роберт. Он-то и получил новый патент на завод номер два, основанный в 1884 году…
— Я вспомнила эту историю, — сказала Мария Сергеевна своим неподражаемым бархатным голосом. — В память о старшем брате Роберт Иванович Крюгер разбил у подножия Острожной, то есть Воскресенской, горы большой парк с прудом, фонтанами и разными аттракционами — сад Крюгера. Этот прекрасный парк надолго стал любимым местом отдыха горожан и приезжих.
— Приятно, фрау, что здесь до сих пор помнят заслуги моих предков перед вашим замечательным городом и всей Россией! — несколько напыщенно заявил профессор.
— Есть за что поминать, — сказал я. — Пиво по рецептам ваших предков и сейчас варится самое лучшее. Больше двадцати медалей на международных выставках имеет!.. Однако вернемся к нашим баранам. Что там случилось с вашим прадедом?
— Он умер внезапно, — погрустнел Крюгер. — Я точно не помню, от чего, но… обстоятельства были очень странными. Если хотите, я посмотрю семейный архив. Возможно, там найдется необходимая вам информация.
— Да уж, будьте добры. А что стало с его коллекцией раритетов?
— Ну, после смерти брата коллекция перешла к Роберту, но он решительно не знал, что с ней делать и вскоре подарил коллекцию молодому университету.
Крюгер явно все больше погружался в воспоминания — рассеянно прихлебывал остывший кофе и крошил в блюдце печенье. Потом вдруг встрепенулся и полез во внутренний карман пиджака. На свет появился моднейший девайс — цифровой фотоальбом с возможностью записи саундтреков для сопровождения показа фотографий в режиме слайд-шоу. Машинка была размером со стандартный «наладонник».
— Вот! — Профессор включил альбом, поиграл джойстиком и протянул мне устройство. — Это мой прадед.
На экранчике оказался выцветший снимок, не обработанный программой реставрации. Там был изображен грузный человек в сюртуке, сидящий боком за большим письменным столом, заваленным какими-то бумагами, гроссбухами и другими предметами. На краю стола справа стояла лампа с вычурным абажуром. Свет от нее падал на ближайшие предметы, привлекшие мое внимание. Крюгер, молча наблюдавший за мной, перехватил мой взгляд и пояснил:
— Да-да, это именно те самые раритеты, о которых вы спрашивали! Вот в этом тубусе из нефрита хранился берестяной свиток, а вот эти два предмета и есть фигурки Коршуна и Пса.
— Разрешите мне взглянуть, — попросила Мария Сергеевна.
— Пожалуйста, — я передал ей альбом. — Скажите, герр Крюгер, а что это был за купец, у которого ваш прадед купил раритеты? Насколько я знаю, тогдашние купчины весьма неохотно связывались с торговлей предметами старины — покупателей искать хлопотно, прибыль сомнительна…
— Вы правы, но я не помню, к сожалению, его имени. Хотя в семейных хрониках оно наверняка сохранилось.
— Не сомневаюсь! Немцы всегда отличались завидной пунктуальностью и аккуратностью в ведении дел. Примите это как комплимент, профессор.
— Благодарю вас, господин Котов!
— Однако вы так и не ответили, кто же тот человек, с которым вы вчера встречались? — Я постучал пальцем по фотороботу, по-прежнему лежавшему на столике.
— Он представился научным сотрудником Алтайского университета.
— Не Прохановым, случайно?
— Кажется, да…
— И о чем вы говорили, если не секрет?
— Он… он настойчиво выспрашивал, что мне известно про бога Тенгри и обряд его пробуждения, — профессор устало откинулся в кресле и потер пальцами переносицу. — Говорил, что пишет диссертацию о верованиях древних шоров…
