— Я думаю, инспектор, что ты много чего про меня уже знаешь, — начал Красилин, разливая по второй порции. — И пришел ты ко мне, чтобы удостовериться: я или не я убил Ильханчика?.. Так вот, это сделал не я, но очень хотел бы!
— Игнат Васильевич, вы и так подозреваемый номер один, к чему еще на себя наговаривать? — попробовал увещевать я его. — Как инспектор криминальной милиции я обязан после таких слов задержать вас на семьдесят два часа до выяснения… Но как бывший врач и психолог, могу с уверенностью заявить: вы не убивали младшего Амиева, хотя не исключено, что вы каким-то образом способствовали его смерти и, возможно, даже знаете убийцу. Но все эти умозаключения ничего не значат, потому что Гейдар Амиев, задавшись целью найти обидчика, очень скоро вспомнит про гяура Красилина, нанесшего оскорбление ему и его семье, и вполне логично придет к выводу, что именно этот нечестивец и есть наиболее вероятный кандидат на вендетту. А у всех кавказцев без исключения кровная месть в крови от рождения — извиняюсь за каламбур. Уберечь вас от Амиева мы сможем только в случае, если первыми найдем настоящего убийцу. Выводы делайте сами.
Игнат во время всего монолога сидел, ссутулившись и вперив неподвижный взгляд в бутылку, но когда я замолчал, вдруг выпрямился и заговорил зло и глухо.
— Я, инспектор, никого и ничего не боюсь! А уж тем более каких-то хачиков. Не знаю, что ты про меня накопал, но там точно нет ни слова о том, как я дважды спасал эту жирную свинью от мести его же единоверцев. Поверь, инспектор, я с ними крутился несколько лет, в том числе и в Азербайджане, и могу подробно рассказать, за что и почему собирались зарезать Гейдара. И зарезали бы, не сбеги он в Сибирь! Да он всю свою поганую жизнь кидал всех и вся, и что такое честь — понятия не имеет! — Красилин сгреб свой бокал и выпил дорогой коньяк одним глотком, даже не поморщившись. — Так что из желающих его прикончить можно было бы выстроить очередь не хуже, чем в Мавзолей. А вот то, что убили не его, а брата… Это не азеры — точно! Да и Генка-Ганнибал не стал бы так мараться. У Ильханчика, инспектор, была одна большая слабость, чтоб ты знал…
— Знаю: женщины, — кивнул я.
— Ну вот! — Игнат снова потянулся к бутылке. — Вот и ищи эту «ля фам». А найдешь, меня с ней познакомь: я ей ручки-ножки расцелую и на руках неделю носить буду! Я…
— Увы, мин херц, не сходится! — развел я руками.
— Чего не сходится?
— Ильхана убил мужчина.
— М-да?.. — Красилин казался явно огорченным.
— Хотя, вполне вероятно, наводчицей была именно женщина, — успокоил я его и вытащил из кармана фото. — Вы, случайно, не встречали эту девушку в окружении Амиевых?
Игнат бросил взгляд на снимок и кивнул:
— Эта девчонка около года была подружкой Ильханчика, давно, лет семь или восемь назад. Кажется, Татьяна…
— Может быть, Тояна?
— Точно. Хвостиком за ним ходила. А Ильханчик-то ё…рь известный: надоела она ему быстро. — Красилин налил себе еще один бокал, почти прикончив бутылку, но пьяным по-прежнему не выглядел. — Да, такая дивчина запросто могла бы порешить изменника.
— Почему?
— Так ведь тюрка она, а у этих аборигенов свои понятия о чести и совести, — Игнат принялся изготавливать себе бутерброд с икрой. — Кто девицу первым возьмет, тот и мужем ей на всю жизнь будет. Страстная подруга, верная жена и заботливая мать в «одном флаконе» — что может быть лучше? А Ильханчик ее попользовал и выгнал. Да ты, инспектор, лучше поговори с ней сам. По-моему, она где-то в банке работала, «Сибинвест», кажется, а может и «Сибинпром»?..
— Поговорю обязательно, — заверил я бывшего «бензинмена», сдерживая вспыхнувший охотничий азарт журналиста, и поднял свой бокал: — Будь здоров, Игнат Василич, не кашляй!
На этот раз мы чокнулись со взаимной приязнью и с удовольствием же выпили «на посошок». Вышел я от Красилина весьма довольный результатом: картина вырисовалась достаточно ясная. Униженная и оскорбленная дщерь алтайских гор задалась целью отмстить неразумному соблазнителю и привлекла на свою сторону, скорее всего, нового приятеля или мужа, а может, и родственника. Оставалось найти эту амазонку и склонить ее к признанию. Хотя, по большому счету и ради справедливости, следовало бы быстренько обо всем забыть: собаке — собачья смерть! Но оставался еще Гейдар Амиев, имевший противоположный взгляд на ситуацию, и вот с ним-то приходилось считаться в первую очередь. Нет, придется все-таки предъявить этого новоявленного «мстителя», иначе кровавый поток вендетты по-кавказски захлестнет наш старый добропорядочный городок.
Снова усевшись в видавшую виды «хундайку», я решил было отправиться в редакцию, чтобы в спокойной обстановке полазить по Сети и отыскать тот банк, где работала таинственная Тояна, но тут замяукал мой мобильник.
— Привет, Димыч, ты где? — голос у Ракитина был деловитым и даже озабоченным.
— Да вот, снял показания с Красилина, а сейчас собираюсь заскочить в «Вестник» на пару часиков: открылись новые обстоятельства…
— У нас тут тоже — новые обстоятельства, — перебил Олег. — Давай-ка, подруливай к «Сибинвестбанку» на Молодежном проспекте, не пожалеешь.
— Слушаюсь, шеф! Уже в пути, шеф!
— Быстрей давай, вместе посмеемся, — не принял мой тон Ракитин и дал отбой.
— Воистину чудны дела твои, Господи, — пробормотал я, срывая машину с места на третьей передаче.
* * *
— Да-а уж! — все, что смог выговорить я, когда увидел облаченное в модный нынче поливолловый костюм темно-орехового цвета мертвое тело на брусчатой дорожке шагах в двадцати от сверкающей стены здания банка. — Он что, птица Феникс?
— Почему? — оглянулся на мой вопрос Велесов, сидевший почти рядом с трупом на корточках и ковырявший пробоотборником торф на газоне.
— С какого этажа он выпал? — я прищурился и посмотрел на верх зеркальной стены, возвышавшейся на добрых тридцать метров. Там, чуть ниже фигурной кромки крыши тянулся опоясывающий видимо все здание узкий балкончик. Никаких повреждений на поверхности стены, равно как и открытых окон, не наблюдалось. Впрочем, у таких строений нормальных окон, распахивающихся по старинке, и не бывает.
— С балкона, вероятно, — откликнулся лейтенант, поднимаясь и тоже глядя наверх.
— Вот я и говорю: Феникс, — повторил я с серьезным видом, — или Алканост.
Велесов уставился на меня в полной растерянности и нерешительно улыбаясь на всякий случай: а вдруг господин Котов снова шутит? Жираф, прости Господи!
— Не мучь дитятю! — раздался сердитый голос, и следом показался Ракитин, выбравшийся из стоящего рядом минивэна оперативной группы.
— А он точно с балкона упал? — поинтересовался я, доставая сигареты одновременно с майором и прикуривая от его зажигалки.
— Больше-то не откуда, — хмыкнул Олег. — Там сейчас Седых со товарищи орудует, к вечеру будем знать точно.
