— Заботушка ты моя милицейская! — не удержался я, прикладываясь к степлившемуся, но все равно отличного качества пиву. — Ладно, уступлю по старой дружбе. Во-вторых, мин херц, трэба нэзвэдно шукать цю гарну дывчину з якой смэшной фамилией — Тудегешева. Дуже трэба!
— Вот ты и займись!
— Звиняйтэ, шановный пан, цэ нэ мое дило, я ж тилькы писмэнник тутэйший, так мэнэ нэвмэстно збирати у вас хлиб найчовий!
— Кончай балагурить! — насупился Ракитин.
— Лады, — я допил пиво и закурил. — Но, собственно, на этом мысль кончается, ибо покуда мы не сыщем эту знойную горянку, дело с места не двинется, а вот трупов наверняка прибавится.
— Типун тебе! И так уже месячную норму перекрыли. По висякам.
— История любит повторяться…
— Ты это о чем?
— «Тополиный пух, жара, июль…», — Я честно старался не ерничать, но ничего не получалось.
— Ты что, на ту ведьму намекаешь, что ли?! — возмутился крутой майор. — А она-то тут при чем?
— Взрыв…
— То есть ты хочешь сказать, что эта… Нурия Саликбекова каким-то образом замешана в нынешнюю катавасию? — Ракитин тоже закурил и принялся раскачиваться на хлипком плетеном стуле, рискуя кувырнуться навзничь. — А где же тогда эти… психомы… там, мумии всякие?
— Ну-у, Олежек, не надо уж так плохо думать о нашем злом гении! Она ведь тоже учится, точнее, осваивает то, что ей в руки упало. В виде Знания, прежде всего. И потом, я же не утверждаю, что это именно она все замутила. Просто… сны-то ведь вернулись, а значит, и мадхъя где-то рядом! Вот ей-то как раз по плечу организовать и глаз в мобильнике, и взрыв… — я невольно передернул плечами, представив на мгновение, что вчера пошел бы не в гости, а домой.
— Погоди, — нахмурился вдруг Ракитин, — ты же сам говорил, что, мол, ей почему-то невыгодно тебя ликвидировать, зачем-то ты ей нужен живой. Так?
— Ну да, — я тоже озадачился, — действительно, нелогично получается. Похоже, это не она. А кто?.. Но Нурия точно где-то рядом, Олег! Я ее чую!
— Ладно, разберемся. — Ракитин загасил в пепельнице недокуренную сигарету и поднялся. — Я еду искать госпожу Муратову, а ты…
— …искать место для ночлега. Кроме шуток, я ведь теперь бомж. — Я тоже встал и направился к стойке расплачиваться за обед.
* * *
Поскольку до вечера было еще далеко, а срочных дел на сегодня не предвиделось, я решил таки навестить родные пенаты, сиречь, редакцию «Вестника». Напрасно я надеялся кого-нибудь там застать. Журналисты не из тех людей, что отсиживают на службе от звонка до звонка, а уж репортеры уголовной хроники и вовсе живут за счет ног. Больше набегаешь — больше заработаешь.
В отделе было жарко и тихо. Кондиционер, понятно, не работал, форточки согласно инструкции по технике безопасности наглухо задраены. Лишь маленький вентилятор, встроенный в одну из них и не прикрытый крышкой, лениво поворачивался, пропуская тонкую струйку уличного воздуха, которой едва хватало на то, чтобы крутнуть несколько пылинок, да шевельнуть на ближайшем столе забытый полуисписанный листок бумаги.
Я уселся за свой стол, снял трубку телефона и задумался: кому сначала позвонить — старому приятелю и матерому хакеру Андрюхе Воробьеву или моей новоявленной гуру Ксении Меньшиковой? Про первого я кстати вспомнил, потому что только он, из тех, кого я знал, способен был прояснить положение относительно настоящего местопребывания таинственной и неуловимой дочери гор. Дело в том, что Андрей Васильевич Воробьев был, что называется, хакером от Бога. Окончив в свое время механико-математический факультет Сибирского университета, Дюха попал на работу в один из оборонных НИИ, где и столкнулся с компьютерами. Правда, тогда они назывались более торжественно — ЭВМ, электронно-вычислительные машины. И молодой математик «заболел» всерьез и надолго. В период третьей Великой смуты на Руси конца ХХ века Воробьев занялся взломом фирменного программного обеспечения под заказ. Просто для того, чтобы выжить. А потом втянулся, обзавелся нужными знакомствами и связями, открыл собственное дело и к настоящему времени стал известным и уважаемым не только в городе, но и в Сибири бизнесменом. Ну и хакером, конечно. По крайней мере до сих пор, насколько я знал, Андрюха не попался, а количество взломанных им серверов и баз данных давно перевалило все мыслимые пределы. Вот к такому бывалому волчаре я и решил обратиться за помощью, дабы сократить время поиска Тояны Тудегешевой до минимума — благо, на сегодняшний день в нашей стране демократия развилась до того уровня, когда государство реально могло отследить любые перемещения любого своего свободного гражданина на собственной территории.
Касательно же второго звонка дело обстояло гораздо проще и одновременно сложнее. Я вынужден был признаться самому себе, что против воли меня все сильнее тянуло к Ксении. И дело было вовсе не в физическом влечении, хотя и это тоже… Просто в какой-то момент я осознал, что она непостижимым образом превратилась для меня даже не в наставника, не в гуру, а… в часть меня самого? Я чувствовал это буквально на всех четырех, доступных мне, уровнях восприятия! Как когда-то впервые почувствовал Ирину… Был момент, когда я почти уверовал в реинкарнацию моей любимой, но нет! Здесь было другое, более земное, но и более сильное ощущение родства. По рассказам Ирины я знал, что генеалогические связи людей весьма запутанны и неоднозначны: на физическое родство накладывается родство духовное, и в сумме они порой дают самые неожиданные результаты, начиная от элементарного «дежа вю», до мгновенного признания единородства между случайно встретившимися людьми. Наши предки, видимо, знали об этом феномене, иначе как объяснить, например, смысл такого странного, болезненно-сочувственного выражения — «Иван, родства непомнящий»… Короче, если где я и мог укрыться на время в относительной безопасности, так это у Ксении Меньшиковой. Вот только захочет ли она меня принять?
В общем, после пятиминутных раздумий и выкуренной до фильтра сигареты я набрал номер Андрея Воробьева, разумеется, рабочий, поскольку трудовой день еще был в разгаре. На десятом гудке трубка наконец отозвалась знакомым низким, с хрипотцой, голосом:
— Воробьев слушает.
— Доброго вам здоровьичка, Андрей, свет Васильевич!
— Кто говорит? Представьтесь, пожалуйста, — не узнал он меня.
— Добрый день, господин Воробьев, — перешел я на официальный тон. — Вас беспокоит ведущий обозреватель отдела уголовной хроники еженедельника «Вестник» Котов Дмитрий Алексеевич. По личному делу.
В трубке явственно послышалось сдавленное ругательство.
— Черт!.. Димыч, это ты?!
— Нет, не я.
— Черт… Так ты живой? — облегченно рявкнул Дюха так, что у меня заложило ухо. — Значит, опять наврали твои коллеги!
— А что, уже был некролог?
— Нет, только сообщение в дневных новостях, дескать, сегодня утром на квартире известного журналиста господина Котова прогремел взрыв…
