— Ну почему сразу призрак? Проще надо быть, майор! Девочка решила устроить вендетту по всем правилам. Инсценировала собственную гибель, выпала из сферы внимания органов и преспокойно занялась сведением счетов с обидчиками.
— Гм, логично. — Ракитин вновь развалился на скамейке и закурил. — Что предлагаешь?
— Кому-то надо лететь на Алтай. Отсюда мы не разберемся, а объяснять всю эту мистику по телефону коллегам из братской республики — занятие долгое и неблагодарное.
— Согласен. Кто полетит?
— Ты начальник… — Я шумно вздохнул и шмыгнул носом.
Олег подозрительно покосился на меня, потом на внушительный баул у моих ног и хмыкнул:
— Мин херц в поход собрался?
— Я воль, майн геноссе! Нах зюйден! — радостно гаркнул я и добавил обычным голосом: — Больше-то некому. Не Велесова же посылать?
— Ладно. Уговорил. Поехали в управление, оформим легенду. — Ракитин резко встал и выбросил окурок в урну. — А может, тебя вообще в штат зачислить? Все равно ведь по уши в наших делах увяз.
— Нет уж, спасибо. — Я тоже поднялся. — Вольнонаемным как-то спокойнее. И потом, ты забыл, что я все-таки кот, который гуляет сам по себе.
— Пока кому-нибудь дорогу не перебежал. Поехали! — И он быстро зашагал к выходу из парка.
Глава 2
«Внимание, дамы и господа! Через несколько минут наш самолет совершит посадку в аэропорту города Горно-Алтайск, столицы республики Алтай! Просьба привести спинки кресел в вертикальное положение и застегнуть ремни безопасности…» Голос стюардессы, ровно-благожелательный и звонкий вывел меня из состояния транса и вернул в хрупкий, вибрирующий, замкнутый мирок салона самолета. Я пошевелился всем телом, прогнал волну мышечных сокращений от кончиков пальцев ног до макушки, восстанавливая микроциркуляцию крови, — прекрасный способ быстро и эффективно привести себя в рабочее состояние после нескольких часов вынужденной неподвижности. Все-таки наши предки были гораздо мудрее и опытней, чем мы себе представляем. Точнее, чем хотим себе представить. Упражнение, которое я выполнил, заняло немногим более тридцати секунд, а мышцы и связки разогрелись так, словно я провел полчаса на тренажерах. Вот тебе и наследие предков! И называется оно соответственно — жива! — от слова «оживать».
Рядом очнулся от дремы сосед, пожилой алтаец — седой, сморщенный, с плоским бронзовым лицом и жиденькой белесоватой бородкой, одетый в толстый суконный халат с широкими рукавами, расшитый по обшлагам синей лентой и мелким искусственным жемчугом и подпоясанный широким синим же кушаком с двойными кистями. Круглая суконная шапка его с черной меховой оторочкой сползла за время сна на одно ухо, но старик, казалось, этого не заметил. Он сладко зевнул во весь рот, продемонстрировав на удивление ровные белые зубы, и спросил с сильным акцентом:
— Узэ дома? Бик яхшы!
[8]
— Объявили посадку, — кивнул я. — Скажите, до города далеко?
— Не-ет! — разулыбался дед. — Ойрот-тура близко совсем. За горой не видно, — он махнул смуглой рукой в иллюминатор.
Я посмотрел. Самолет как раз делал разворот для захода на полосу, и я увидел лишь бледнозеленый склон, медленно уплывающий в сторону.
Сосед достал четки, прикрыл раскосые глаза и забормотал что-то на своем языке, быстро перебирая сухими пальцами потемневшие от времени деревянные шарики. Я решил не мешать ему и стал смотреть в проход между кресел. По нему медленно катился белый пластиковый стаканчик.
Наверное, я опять умудрился задремать, потому что вдруг обнаружил, что самолет уже трясется по дорожке замедляя бег, стаканчик куда-то исчез, а дед-алтаец прилип к иллюминатору, так что мне ничего не было видно. Наконец машина замерла, пассажиры зашевелились, привычно повскакивали с мест и столпились в проходе, не обращая внимания на увещевания стюардессы «сесть на место и дождаться приглашения к выходу из салона». Традиционное российское «а вдруг не успеем», по-моему, уже давно закрепилось на генетическом уровне, иначе чем еще объяснить это маниакальное стремление сограждан всюду создавать очереди, не взирая на время, обстоятельства и полный достаток товаров и услуг.
Багажа у меня не было, поэтому, вскинув сумку на плечо, я сразу направился к выходу с летного поля справа от приземистого бетонно-стеклянного здания аэропорта типичных «совковых» очертаний. По договоренности, на привокзальной площади меня должна была ожидать машина с местным коллегой, в смысле инспектором криминальной милиции, потому как из самолета вышел не журналист Дмитрий Котов, а инспектор отдела биофизической экспертизы капитан Кротов.
Протиснувшись сквозь плотную толпу встречающих и обогнув ряд затрепанных «ладушек» с традиционными «шашечками» по бортам, я добрался до частной стоянки и сразу увидел бело-синюю «тойоту» с мигалкой на крыше. Возле машины скучал молодой парнишка с лейтенантскими погонами на летней форменной рубашке. Увидев перед собой бородатого дядю в джинсе, больше похожего на отпускника нежели на сотрудника серьезных органов, парень выронил недокуренную сигарету, зачем-то посмотрел мне через плечо, кашлянул в кулак и лишь потом выпрямился и сказал:
— Лейтенант Кыдыев! Здравия желаю, господин капитан.
— Здравствуйте, лейтенант. — Я широко улыбнулся и протянул руку. Парень, чуть замявшись, пожал ее однако крепко и уверенно. — Меня зовут Денис Анатольевич. А тебя?
— Акай Романович… Можно просто Акай.
— Годится. Поехали, по дороге объясню, в чем дело. — И я решительно распахнул правую дверцу машины.
* * *
— Да, темная история, — согласился лейтенант, выслушав рассказ о событиях в далеком сибирском городе.
К этому времени мы уже ехали по улицам столицы республики, и оглядываясь вокруг, я поймал себя на мысли, что непостижимым образом перенесся в прошлое лет на тридцать: одинаковые облупленные панельные пятиэтажки, чахлые серо-зеленые газончики, пыльные ильмы и тополя, выщербленный асфальт, выцветшие вывески магазинов и кафе. Лишь кое-где яркими пятнами вклинивались в эту панораму советских времен витрины вездесущих салонов сотовой связи, тряпичных или обувных бутиков да ресторанов. Окраина империи, блин!..
— Слушай, — вспомнил я, — со мной в самолете летел один ваш старик, так он Горно-Алтайск почему-то Ойрот-турой назвал?
— Это старое название города, — улыбнулся Акай. — Ойротами себя называли некоторые сеоки из северо-восточных улусов. Они раньше здесь тоже жили. А «тура» — это просто поселение или город. Ойрот-тура — город ойротов.
— А что такое сеок?
— Ну, это «род» по-вашему. Наверное, тот ака, в самолете, из сеока мундусов или толосов был. Как он выглядел?
Я покосился на лейтенанта. Парень — явно метис: вытянутое лицо, прямой нос, светлые глаза, но чуть раскосые, и скулы высокие, кожа смуглая, волосы черные, ежиком…
