— Я тоже так думаю, но это еще бабушка надвое сказала.
Я вырулил со двора на улицу и погнал машину на север к военному аэродрому.
Глава 9
У нас все получилось, хотя и не без накладок. Один бы я конечно не провернул этот почти авантюрный план. Скорее он вообще бы провалился. Я предполагал с помощью психокинетической атаки прорваться на аэродром и угнать вертолет, того же «крокодила» или «акулу», захватив летчика. Эти машины способны без дозаправки пролететь больше тысячи километров.
Но вовремя подоспевшие к нам Олег и Ксения отговорили меня от силового решения. Вместо этого Меньшикова отправилась прямо на КПП и через минуту в сопровождении сержанта отбыла на джипе в сторону командного пункта. А еще через полчаса на КПП за нами прибыла другая машина. Из нее выскочил молоденький лейтенант и подошел к «шевроле».
— Кто из вас господин Котов?
— Это я, — сказал я, держа на всякий случай ногу на педали акселератора.
— Лейтенант Малюта. Прошу следовать за моей машиной.
Он четко повернулся и направился назад к джипу.
— Думаю, мне с вами лететь не нужно, — сказал Олег, подходя к «шевроле». — Чует моя… что простым человекам там делать нечего.
— Наверное, да, — кивнул я и протянул ему руку. — До скорого, майор. Не поминай лихом.
— Будем надеяться. — Он пожал мою руку и вытащил сигареты. — Трогай, Димыч!
Я придавил педаль, и «шевроле» мягко покатился в раскрытые ворота.
Лейтенант Тимонин сопроводил нас прямо до вертолетной площадки. На ней красовался хищно присевший на коленчатых шасси «Ми-24» по прозвищу «крокодил». Надежная мощная машина, предназначенная как для заброски десантно-диверсионных групп, так и для огневой поддержки. У нашего «крокодила», правда, вместо ракетных турелей и реактивных пушек с обеих сторон висели пузатые дополнительные топливные баки.
Из открытой двери салона выглядывала сосредоточенная, немного бледная Ксения, а в пилотской кабине двое летчиков уже щелкали многочисленными тумблерами и переключателями, готовя машину к взлету.
Мы с Сынару вылезли из «шевроле», я открыл багажник, аккуратно вынул плед с трупом Тояны и отнес его в вертолет. Потом вернулся к ожидавшему в джипе лейтенанту.
— Отгоните нашу машину на стоянку. — Я протянул ему ключи. — Через сутки мы вернемся.
Я это сказал не для него — для себя, потому что твердой уверенности в благополучном возвращении у меня не было. Трое магов — это, конечно, сила, но ведь неизвестно, какая сила будет нам противостоять. А еще остается пока за кадром моя заклятая подруга Нурия. По логике вещей, она не могла не объявиться, ведь мы спутали ей все карты. И хуже всего, что это могло произойти в любой момент. Например в воздухе.
Я поделился своими сомнениями с Ксенией, но она лишь усмехнулась:
— Не думаю. Скорее всего мадхъя будет ждать нас на капище Двуликого. Ведь ей нужны даже не мы — демон. Вернее, его Сила.
— А что если Икэбитле не захочет входить в тело Тояны? — спросил я у Сынару. — Заметит, что она мертва, рассердится и…
— Я сделаю так, что будет казаться, будто она жива, — глухо и отрешенно ответила дочь шамана.
Она практически не разговаривала с того момента, как рассказала о Двуликом и задумке Нурии. Отвечала на вопросы — да, но не проявляла никакого интереса к активной беседе. Меня же словно прорвало, видать, в предвкушении непредсказуемых событий.
— Как тебе удалось обо всем договориться? — повернулся я к Меньшиковой.
— Дипломатия, плюс обаяние, плюс… неотразимые доводы и немножко магии, — ответила она без тени улыбки.
— А как ты думаешь…
— Я думаю, что нам сейчас самое время сосредоточиться на подготовке к предстоящему… сражению, — мягко, но решительно перебила меня Ксения. — Вспомни, чему тебя учили. Займись самоконцентрацией, а потом я покажу как можно объединять наши ауры для защиты и атаки.
Я внял ее совету и последующие три часа полета усиленно тренировался на переключение пяти доступных мне энергетических уровней, а также провел медитативный комплекс крийя-йоги, максимально насытив организм праной.
В восемь часов вечера «крокодил» высадил нас прямо в долине Карангы-Тел рядом со старым пастушьим куренем, где я впервые встретился с Белым шаманом.
— Заберете нас завтра отсюда же в это же время, — дала пилотам волевую установку Ксения.
«Крокодил» улетел, и наступила звенящая цикадами тишина. Необычно темный, медового оттенка диск солнца висел как раз между двух вершин с искрящимися снежными беретами набекрень.
— Через пару часов стемнеет, — сказал я. — Лучше нам поторопиться.
— Темнота нам не помеха, — возразила Ксения. — Давайте-ка перейдем под навес и попробуем откалибровать наши ауры. За тебя, Котов, я не волнуюсь. Мы с тобой однажды уже это проделывали, а вот Сынару…
— За меня тоже не беспокойтесь, — заговорила вдруг дочь шамана. — Я знаю, что делать.
Она буквально преобразилась, едва ступив на родную землю. Куда девались отрешенность и безразличие, потухший взгляд и тусклые волосы? Перед нами стояла молодая, излучающая здоровье и силу, женщина-горянка. Показалось, она даже стала выше ростом. В движениях появились стремительная грация и целеустремленность.
Сынару быстро и ловко связала из двух ремней удобную для переноски груза сбрую, потом сходила к ручью и вернулась с полной фляжкой воды и пучком каких-то трав. Огонь в очаге она разожгла, правда, обычным способом с помощью спичек, но дальше началось странное действо явно из арсенала шаманов. Мы с Ксенией, не сговариваясь, отошли в сторонку и уселись на пригорке, издали наблюдая за женщиной.
Дочь шамана поставила на огонь котелок, вылила туда воду из фляжки и бросила собранные травы, а сама села перед очагом на чурбак и затянула странную, мрачную и в то же время удивительно мелодичную песню, делая после каждого «куплета» сложные пассы над варевом. Слова этой песни-молитвы я, как ни силился, не мог разобрать. Иногда казалось, что Сынару поет на родном языке, а порой — на совершенно незнакомом, даже будто не похожим на земные.
— Это язык древних богов, — тихо сказала Ксения, словно прочитав мои мысли.
— А что, есть и не древние?
— Не ерничай, Котов. Лучше слушай!..
— Все равно ничего непонятно.
— Слушай мелодию, ритм, вибрации — они важнее слов.
А странная песня продолжалась. Голос Сынару постепенно нарастал, креп, в нем появились сложные звенящие переливы. Женщина теперь стояла у очага, и руки ее будто летали над котелком, от которого уже поднимался странный зеленоватый пар. Под воздействием рук шаманки струи пара свивались в сложный объемный рисунок и растекались под потолком навеса, медленно впитываясь в него.
