— Этого не должно случиться!
— И все-таки я предпочел подстраховаться. — Нганакаа повернулся к секретарю. — Уно, принесите мне стакан пейотля.
Молодой человек как всегда неслышно исчез из зала. Костецки, чтобы хоть как-то отвлечься от дурных мыслей и унять волнение, сказал:
— Господин профессор, извините, давно хотел спросить: а ваш секретарь — кто он?
— В каком смысле?
— Мне кажется, иногда… что он — не человек?
— Уно — биотех последнего поколения. Он ничем не отличается от человека, кроме происхождения и… некоторых психических характеристик.
— Он клонирован?!
— Нет. — Нганакаа раздраженно глянул на помощника. — Если вам так интересно, Уно — искусственный биологический организм. Его ДНК не чья-либо, а заново синтезирована в ПЦР-инкубаторе* из рекомбинантных генов.
— Биоробот!.. — тихо ахнул пораженный Ежи.
— А вы что подумали?
— Ну, я считал биотехов… неживыми, вроде машин…
— Компьютеры с руками и ногами? — мрачно пошутил Ван Дамм, слышавший весь разговор. — Это уже — вчерашний день, парень!
Костецки смутился окончательно. Он и не рад был, что затронул столь щекотливую тему. Но голландец, явно тоже нервничавший, решил видимо просветить «молокососа», по какому-то капризу судьбы оказавшегося его начальником.
— Рекомбинаторика в генном конструировании применяется уже лет десять. После того как Дайкирк доказал принципиальную возможность управляемой обратной транскрипции в искусственной среде, создание н-ДНК превратилось в чисто техническую задачу.
[27]
— Вы хотите сказать, что теперь создание живых организмов перестало быть таинством природы? — Ежи не понравился менторский тон главного инженера. К тому же он был воспитан в традиционной католической семье и любое вмешательство науки в промысел Божий считал кощунственным и недопустимым. — Но ведь совместный мораторий ВОЗ и ООН на клонирование любых живых существ никто не отменял?
— А где вы видите клоны? Я же сказал: создание н-ДНК! Того, чего в природе не существует, но могло бы существовать.
— Все равно, это…
Договорить они не успели. По залу разнесся тяжелый вздох, неприятно ударивший по ушам, а в следующее мгновение вокруг площадки с постаментом снова вспыхнуло пульсирующее сияние, принявшее форму шара. Через пару секунд сфера вдруг раскололась со звуком лопнувшей струны и истаяла в воздухе искристыми лоскутами. И все присутствующие увидели на постаменте лежащего навзничь человека.
Костецки опомнился первым и сломя голову бросился к площадке. Следом устремилась группа технического обеспечения эксперимента в скафах. Но неожиданно мимо них вихрем пронеслась тонкая рыжеволосая фигурка и буквально взлетела по крутой металлической лестнице на площадку с постаментом. Каллахен?!.. Никто из мужчин не успел среагировать на девушку. В следующую секунду Ежи рванулся за ней, но командир группы успел перехватить поляка у самой лестницы.
— Стойте, доктор! Туда нельзя!
— Там же Стейси! И Анатолий!..
— Говорю вам, подождите! — жестко повторил техник. — Вблизи вактера может быть опасно.
Костецки настороженно посмотрел наверх. Девушка приникла к Буркову, быстрыми движениями рук будто ощупывая тело — цел ли?.. «Вот, оказывается, как, — растерянно подумал Ежи. — Значит, ее улыбка — лишь знак уважения. А я-то размечтался…» Между тем техническая группа поднялась на площадку, оттеснила Стейси и окружила постамент. Костецки нетерпеливо топтался внизу. К нему присоединились Нганакаа и Ван Дамм, чуть дальше держались остальные участники эксперимента и наблюдатели. Всем не терпелось узнать результат.
— Прошло всего пять с половиной минут от начала эксперимента, — громко проговорил главный инженер. — Значит, Бурков сам нажал кнопку возврата?
— Не факт, — откликнулся за его спиной Велисевич.
— Тогда кто же?
— Абориген например…
— Какой еще абориген?!
— Ну, «тамошний» житель. Обитатель, словом.
— Откуда «там» жители?! Что за ерунду вы городите? — Голландец уставился на физика бешеными глазами.
— А кто же они, по-вашему, динозавры, что ли? — Павел смотрел на него невинным и абсолютно серьезным взглядом.
— Можно подниматься, — объявил сверху командир техников, и ученые дружно затопали по лестнице.
Костецки первым оказался наверху, на секунду задержался возле Стейси, с отрешенным видом прислонившейся к ограждению. Ежи открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь ободряющее, но слова застряли в глотке. Девушка неотрывно смотрела широко раскрытыми сухими глазами на постамент, ее губы были плотно сжаты, а пальцы рук сцеплены так, что побелели костяшки. Ежи сглотнул и шагнул к постаменту. Там действительно лежал Бурков. Одетый. И очень бледный. Поляк осторожно прикоснулся к его руке. Анатолий неожиданно вздрогнул и открыл глаза. У присутствующих вырвался вздох облегчения.
— Какое в тебе самочувствие? — хрипло спросил Костецки.
— Двоечник, — попробовал улыбнуться Бурков. — Надо говорить: «Как ты себя чувствуешь?»… А вообще-то хреново!..
— Ты кого-нибудь видел? Или хоть что-нибудь?
— Лучше бы не видел…
— Но что?
— Мистер Костецки! — одернул своего помощника подоспевший Мбонга. — Все вопросы потом. — И начал отдавать распоряжения: — Господина Буркова немедленно поместить в медицинский блок. Всем участникам — спасибо, заканчивайте работу и готовьте отчеты. Завтра утром к десяти ноль-ноль всем быть в зоне X-001 на совещании.
Два рослых парня из медико-биологической группы споро погрузили Буркова на носилки и рысцой направились к выходу из зала «Хроноса». Ежи увязался за ними и, когда остановились у лифтов, снова тронул друга за руку:
— Кого же ты встретил «там», Анатолий?
— Не знаю. Но они были очень похожи на нас…
Двери лифта сошлись, словно укрывая отчаянного русского парня от привычной суетности гигантского научного комплекса. Костецки несколько мгновений постоял, стараясь унять обеспокоенно бьющееся сердце, затем повернул назад, к залу «Хроноса», и вновь замер, наткнувшись взглядом на тонкую фигурку в проеме коридора.
— С ним все будет в порядке, Стейси, я обещаю, — одними губами прошептал Ежи, но девушка, будто услышав его, чуть склонила голову и быстро исчезла в глубине коридора.
Глава 4. «Серые»
Париж, главный офис Совета безопасности ООН
31 августа 2060 года, 11:00 по СМВ
