Из офиса вновь появились водитель и маленький экспедитор. Они подошли к машине и предъявили какие-то бумаги дежурившему возле фуры пограничнику. Тот внимательно все просмотрел, кивнул и отошел в сторону. Водитель влез в кабину МАНа и медленно вывел фуру из-под навеса на трассу и тут же припарковался у обочины. В это время экспедитор усердно махал руками ожидавшим на въезде остальным машинам.
Теперь уже стало очевидным, что мы имеем дело с колонной, или автопоездом. И что первая машина — пустышка. То же самое повторилось и со второй фурой. И в МАНе, и во втором прицепе, длиннющем «Изуцу», по документам транспортировались яблоки.
— Откуда яблоки в марте?! — недоумевал я.
— Из хранилищ, — снисходительно пояснила Ирина. — Это зимний урожай. Есть такие сорта в Таджикистане.
— Но ведь в них все равно ничего полезного нету. Известный факт: яблоки при хранении теряют восемьдесят процентов своих полезных свойств.
— А их и не будут продавать населению. Этот груз полностью пойдет в переработку на пищевом комбинате в Челябинске.
Мы уже порядком продрогли на холодном, совсем не весеннем ветру, когда настала очередь третьей фуры. Процедура с осмотром контролером и проверкой документов прошла спокойно, пока не настала очередь Рагды. Овчарка, конечно, уже подустала и работала не так охотно, как поначалу. Все же пошла вдоль машины и вдруг затопталась у конца прицепа — то вперед двинется, то назад вернется и все оглядывается через плечо на хозяина, словно на помощь зовет.
— Чего это с ней? — насторожилась Тарасова.
— Не понимаю, — пожал плечами кинолог. — Четкого сигнала не подает… Может, груз чем-то обработан?
— А что в этой фуре? — спросил я. — Тоже яблоки?
— Да нет, представь себе, рыба! — Ирина невольно поморщилась. — И откуда они ее только взяли?
— По документам, из рыбопитомников, что возле Рудного, — пояснил Савушкин, подходя к нам. — Там карьеры старые. Их несколько лет назад затопили и начали карпов да сазанов разводить. Вроде прибыльное дело.
— А зачем рыбу к нам везут? У нас что, своей не хватает?
— Черт его знает! Бизнес…
Рагда в это время, видимо, отчаявшись дождаться помощи от хозяина, перестала метаться и двинулась дальше вдоль машины. Кинолог облегченно вздохнул:
— Ошиблась, девочка. Устала сильно…
— А если нет? — снова встрял я и покосился на Тарасову.
Ирина, нахмурившись и закусив нижнюю губу, внимательно следила за собакой. После моей реплики майор будто очнулась и уверенно сказала:
— Товарищ заместитель начальника КПП, считаю необходимым повторить контрольный осмотр с собакой.
— Но ведь это еще час задержки машин?! — удивился старлей.
— Ну и что? По закону мы имеем право повторить всю процедуру осмотра, если есть подозрения.
— А они есть?
— Конечно. Ведь собака засомневалась, а она у вас — одна из лучших в отделе!
— Экспедитору вы будете все объяснять? — насупился Савушкин.
— Нет, вы, товарищ заместитель начальника КПП «Бугристое», — отрезала Тарасова. — Отправьте Рагду отдохнуть на полчасика и повторите контрольный обход, — обратилась она к кинологу.
Прапорщик недовольно вздохнул, но препираться с майором из областного управления не стал, кликнул собаку и пошел с ней за ангар с рентгеноскопом. Там расстилался большой пустырь с куртинами прошлогодней травы. Рагда, поняв, что ее ведут гулять, радостно гавкнула и помчалась на простор.
Савушкин, бормоча под нос нечто нелестное в адрес «женщин при исполнении», двинулся к нетерпеливо топтавшемуся возле офиса экспедитору. Я посмотрел на Ирину, потом на фуру и спросил:
— Ты веришь, что наркотики здесь?
— Не знаю, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Не знаю я! — повторила с надрывом.
— Ну-ну, не заводись. — Я постарался говорить максимально ласково и успокаивающе. — Ты сейчас здесь самая главная, и от твоего решения очень многое зависит.
— Это-то меня и беспокоит, — призналась она. — Формально собака сигнала не дала и надо фуру отпускать…
— Но ты же видела, что Рагда что-то почуяла! Возможно, все дело в рыбе. Очень уж сильный запах… — Я невольно передернул плечами. — Даже мы его чувствуем. А представь, каково бедной собаке с ее тонким обонянием?
— Меня смущает именно рыба. Не припомню случая, чтобы в ней что-то провозили…
— Ах вот оно что! Ну, знаешь, все когда-то случается в первый раз. Согласись, в этой задумке есть креатив!
— Пойдем лучше погреемся и чаю попьем, пока время есть? — Тарасова взяла меня за локоть и буквально повела к основному зданию.
Я не возражал, особенно когда увидел беснующегося от злости чернявого экспедитора. Он размахивал руками, вставал на цыпочки перед невозмутимым Савушкиным, тыкая поочередно то в бумаги, то в наручные часы, и орал что-то на своем языке. Водителю злополучной фуры, видимо, надоело слушать ругань, и он, загасив бычок, направился к машине, явно намереваясь залезть в кабину. Однако дежуривший возле фуры прапорщик преградил ему дорогу, отрицательно мотая головой и скрестив руки в запрещающем жесте. Я автоматически задержался на крыльце, наблюдая за новой сценкой, и тут увидел, что за лобовым стеклом тягача нечто необычное. Предмет находился там, где дальнобойщики часто вешают каких-нибудь чертиков или поделки из старых компакт-дисков, но не являлся ни тем, ни другим. Подробнее я разглядеть с такого расстояния не мог, вдобавок и лобовое стекло немного искажало перспективу.
— Что ты там увидел? — заинтересовалась наконец Ирина, перехватив мой взгляд.
— Видишь, в кабине что-то висит над «торпедой»?
— Ну, блестит вроде…
— Подожди меня, я хочу на него взглянуть, — твердо сказал я и направился к машине.
И чем ближе подходил к ней, тем явственнее понимал, что знаю этот загадочный предмет, видел его не раз. А сейчас боялся поверить, что вижу именно его. Но когда до фуры осталось несколько метров, глаза уже невозможно стало обмануть. Я остановился и долгую минуту, не отрываясь, смотрел на него — соляр Детей Солнца! Теперь я был почти уверен, что героин в машине, спрятан среди рыбьих тушек. Мститель не обманул, подал знак единственным доступным ему способом. Есть у дальнобойщиков такой обычай: подвешивать под лобовым стеклом всякие побрякушки на манер талисманов. Вот Фархад этим и воспользовался.
Так же медленно, как шел к машине, я вернулся на крыльцо основного здания. Савушкин по-прежнему пытался угомонить экспедитора. Впрочем, нет, сейчас тот названивал по мобильнику, видимо, своему начальству. Может быть, даже тому самому янки, с которым мне так и не довелось пообщаться по-мужски. А старлей для успокоения собственных нервов курил, наблюдая за действиями чернявого. Водитель фуры тоже прекратил попытки уговорить пограничника и направился обратно к зданию КПП.
