– Отдельные моменты, – кивнула Эммелин. – Я помню её лицо, запах трав и голоса, низкие и говорящие на цыганском языке. Всю историю я узнала потом, когда стала приходить в себя.
– И что произошло потом?
– Цыгане были в пути ещё около недели, пока не добрались до маленькой деревушки, расположенной высоко на холмах. И тогда старая женщина объявила, что здесь я должна от них уйти. Они оставили меня на попечение доброго викария и его жены, которые приняли меня даже глазом не моргнув. Старая цыганка намекнула, что я принадлежу к высшему классу и им следует мне помочь. Они ухаживали за мной, а я, следуя совету цыганки, позволила им считать меня состоятельной жертвой страшных обстоятельств. Я постепенно поправлялась, но неожиданно моё пребывание там пришло к концу.
– Как так?
– Выпал сильный снег и запер в деревне много народу – в том числе герцога и герцогиню Харрингуорт со свитой. В гостинице не нашлось места, чтобы разместить всех слуг, поэтому викарию и его жене пришлось предложить свои комнаты, как сделали бы любые порядочные люди. Я подслушала, как викарий, исключительно благочестивый человек, говорил жене, что не знает, как быть. Им нужна была моя комната, но совесть не позволяла им меня выселить.
– Тем не менее…
– Да, тем не менее он в конце концов не смог отказаться от возможности разместить у себя компаньонку герцогини. Ему нужна была новая крыша для приходской церкви, а если компаньонка герцогини осталась бы довольна оказанным приёмом, она, возможно, замолвила бы словечко её светлости. – Эммелин сделала паузу. – Понимаешь, я занимала лучшую комнату для гостей, а они вряд ли могли бы предложить ближайшей компаньонке герцогини чердак.
– Понимаю их дилемму, – кивнул Седжуик.
– Значит, вы можете догадаться, кого отправили проложить путь для гостьи из высшего света.
– Этот урок был тебе необходим, – вставил Алекс.
– Бесспорно, необходим, – согласилась Эммелин. – Но урок начался позже в тот же день, когда герцогине захотелось сыграть в пармиель, но не нашлось достаточного количества игроков.
– И позволь мне предположить…
– За один-единственный вечер я открыла для себя существование совершенно новой добычи – богатых скучающих матрон. – Эммелин усмехнулась.
– Думаю, – засмеялся Седжуик, – ты не преминула в полной мере воспользоваться ситуацией.
– Не сразу. Герцогиня была самой властолюбивой и высокомерной женщиной из всех, кого я встречала. А кроме того, меня ошеломило, что люди играли, совершенно не задумываясь о последствиях. – Эммелин взглянула на Седжуика. – Правда, моё изумление быстро прошло, когда я поняла, что там ставку делали для того, чтобы её взяли.
– И ты её взяла, – снова засмеялся Алекс.
– Да. Но было и кое-что получше. Я уже говорила, что училась читать по книге Дебретта, которая хранилась у матери, и поэтому обладала всеми сведениями об обществе.
– Теперь понятно, откуда тебе так много известно о Клифтоне и леди Оксли.
– Вы знаете о том, что произошло у леди Оксли? – Эммелин поёжилась.
– Разве можно было избежать этого? По дороге в театр Хьюберт со всеми подробностями пересказал жалобы леди Лилит.
– Я сожалею о своей несдержанности, – извинилась она.
– Честно говоря, я просто поражён. Такое впечатление, что ты помнишь абсолютно все.
– Так и есть.
– Докажи, – потребовал Седжуик.
– Спросите у меня что-нибудь, – бросила ему вызов Эммелин. – Что угодно.
– Отлично. Возьмём, например, леди Пепперуэлл. Кто её мать?
«По крайней мере мог бы придумать что-нибудь посложнее», – подумала Эммелин, обратив взор к ночному небу.
– Матерью леди Пепперуэлл была мисс Мэри Триппли, вторая дочь четвёртого барона Ноктона. Я уверена, что нынешний барон имеет резиденцию в Ноктон-Парке, который примыкает к Седжуик-Эбби. Разве не так?
Седжуик только открыл рот от удивления.
– Попробуйте ещё.
– Я бы сказал, что твои уроки нашли хорошее применение, – укоризненно покачав головой, сказал он. – Ты действительно можешь вспомнить всю книгу «Дебретт»?
– Всю, кроме страницы, которой у меня не было, – ответила Эммелин. – Как сказала бы моя бабушка, во всём есть определённый смысл. И способность цитировать те списки позволила мне совершенно свободно общаться с герцогиней и её компаньонкой. А герцогиня, между прочим, была кладезем информации об отношениях в светском обществе. Это те сведения, которых не найдёшь на почтенных страницах «Дебретта».
– Ах, вода и хлеб светского общества – это сплетни.
– Совершенно верно. И когда я покинула дом викария, у меня была новая цель…
– …и новый образ, – добавил Алекс.
– Да, – кивнула Эммелин. – Я видела, как викарий и его жена чуть ли не вылезали из кожи вон, стараясь угодить компаньонке герцогини. Так, посвятив некоторое время исследованию распространённых знакомств герцогини, я смогла выделить тех, кто мог стать лучшим работодателем…
– Или, вернее сказать, наиболее подходящим, – уточнил Седжуик.
– Именно так. Герцогиня Шевертон почти никогда не приезжала в город. А когда наведывалась, не стеснялась в язвительных и резких замечаниях.
– Этой женщины следует опасаться, – заметил он.
– Да, и её расположение хотел бы завоевать почти каждый. Если её презрение убийственно, то расположение расценивается как официальное общественное признание. Иногда она проявляет сострадание к какой-нибудь молодой девушке и следит за тем, чтобы та сделала сказочную партию. Поскольку я выдавала себя за компаньонку герцогини, все стремились прибегнуть к моей помощи…
– …чтобы, возможно, воспользоваться великодушием герцогини.
– Точно. – Оглядевшись по сторонам, Эммелин вздрогнула.
Взяв её за руку, Седжуик свернул за угол и остановился перед величественным зданием с колоннами и эркерами, в котором угадывалась богатая утончённость.
– Кто здесь живёт? – поинтересовалась Эммелин.
– Джек.
– Выглядит слишком шикарно для твоего друга, – заметила она, ещё раз окинув взглядом дом. – Разве у него не пусто в карманах?
– Вряд ли у Джека вообще есть собственные карманы, – с усмешкой ответил Седжуик. – Дом принадлежит его брату, герцогу Паркертону, но они заключили между собой соглашение о том, что Джек может жить здесь, пока не впутается в какой-либо скандал.
– И он до сих пор живёт здесь? – пошутила Эммелин.
– Терпя изрядную долю унижения, – ответил Седжуик и, поднявшись по лестнице, дёрнул шнур колокольчика.
– Лорд Седжуик? – удивился недовольного вида дворецкий, который подошёл к двери в сопровождении двух лакеев. – Я думал, вы знаете, что он опять явился домой пьяным. – Повернувшись к другим слугам, он кивком велел им вернуться на свои места. – Иногда лорду Джону требуется помощь, чтобы найти свою кровать.
