Тимофей Островский, отставив мизинец, медленно снимал большим и указательным табачные крошки с галстука – одну за другой.
– Да нет там никакой эпидемии, – задумчиво произнес президент медиахолдинга. – Там что-то другое…
* * *
Карантин целого города стал мировой топ-новостью к обеду. «Первополосной» – сказали бы газетчики. Информация не сходила с первых страниц сайтов, ее не смог подвинуть ни упавший в Сьерра-Леоне очередной Ан-24, ни пойманный в Подмосковье кровавый маньяк-педофил. Материалы иллюстрировали фотографиями Чернигова с туристических серверов и любительских фотогалерей, кто-то выложил хоум-видео «Я, мой тесть и друг Толик пьем водку на Десне». Основным содержанием общения блоггеров всего мира с блоггерами из Чернигова стал вопрос: «Что там у вас (блин, епрст) происходит?» – и соответственно ответ: «Мы ничего (блин, епрст) не понимаем!» Все констатировали факт, но не указывали причину. Народ активно обменивался версиями, и притихший офисный планктон в центре Киева, поедая свой унылый бизнес-ланч с пловом или вермишелью (плюс пиво плюс американо с молоком), обсуждал только одно: «Чернигов очень близко к Киеву».
Еще вчера такое соседство никого не напрягало.
В пятнадцать ноль-ноль телеканал BTV, где В означало конечно же best, вышел с внеочередным выпуском новостей. Сразу же после короткой подводки встревоженной ведущей в студии было дано прямое включение молодой тележурналистки Яны Филатовой. Та коротко описала ситуацию, сказала, что паники в городе пока нет, но есть растерянность, недоумение и шок от действий властей, которые ничего не объясняют. После чего микрофон передала мэру города, потом председателю оргкомитета конференции «Славянский мир» и паре-тройке участников, потом – нескольким горожанам. Но все это было совершенно неинформативно, поскольку интервьюируемые говорили примерно одно и то же: «Пусть нам объяснят, в чем дело и сколько это продлится».
– Миша, позвони Яне, скажи, пускай они съездят к оцеплению, поговорят с военными, – сказал Тимофей Островский генпродюсеру канала сразу после слов ведущей: «Канал BTV будет держать вас в курсе и выходить с прямоэфирными спецвыпусками по мере поступления информации».
Михаил Иванович кивнул и потянулся к телефону, но телефон зазвонил сам.
– Кто? – спросил Михаил Иванович, после чего моментально покрылся красными пятнами и встал. Далее говорил очень тихо: – Да. Понимаю. Нет, даже и не… Безусловно.
Положив трубку, медленно опустился в кресло.
– Я правильно понял? – подал голос Тима.
– Председатель Совбеза, – кивнул Михаил Иванович и стал стучать кончиками пальцев по столу. – Сказал, что информацию мы можем давать только из той, которая в открытом доступе и без интерпретаций, а от прямых включений из города должны воздержаться. До специального постановления Совнаркома. Вопрос национальной безопасности.
– Интересно… – пожал плечами Островский. – А свобода слова всегда вступает в непримиримый конфликт с национальной безопасностью? Или все-таки бывают приятные исключения?
– Тима! – вдруг заорал Михаил Иванович и стукнул ладонью по столу. – Это не смешно!
– А мы при чем? – снова пожал плечами Тима. – Мы ни при чем совершенно. Пускай звонят инвестору. Моя инстанция – инвестор. Потому что мы – коммерческий канал и холдинг, а не какое-нибудь УТ-1.
– Инвестора нет в стране, ты же знаешь. Он в домике. Может не брать трубку, может быть в космосе, в нирване, в параллельном мире. Особенно в такой ситуации. А то ты не знаешь! И потом, нам могут сказать – и будут правы, – что такой вопрос решается не на уровне инвестора. Кто формирует программную и новостную политику канала? Я формирую. И ты.
– Не будет, значит, продаж и рейтингов… – уныло произнес Тима и стал рассматривать подошву своего замшевого полуботинка. Ну и черт с ними, да, Миша? Нам, татарам…
И тут у Михаила Ивановича опять зазвонил телефон.
– Папа! – заорала в трубку Яна так громко, что вздрогнул даже сидящий у стены Островский. – Готовьте выпуск в семнадцать, у меня есть жирный информповод!
– Нет, Яночка, отбой, – тяжело вздохнул замученный папа. – Никаких прямых включений мы больше не даем.
– Ты с дуба упал, папа? – спросила молодая журналистка Яна Филатова.
– Упал, – откликнулся он. – И больно ударился головой. Руководство канала в моем лице и в лице господина Островского приняло такое решение.
– Хорошо, – неожиданно легко согласилась Яна. – На BTV свет клином не сошелся. Мне сейчас отзваниваются по очереди BBC, CNN, Reiter и все крупные российские каналы. У меня телефон просто разрывается. И если я только что говорила «звоните на канал», то теперь элементарно назову нашу несущую частоту, и мы будем бросать видео прямо на спутник. Мы станем раздавать видео всем желающим, а вы идите лесом. Это ничего, что я на латыни?
Михаил Иванович прикрыл трубку ладонью и сказал шепотом:
– Она сошла с ума.
– Чао-какао, – сказала Яна.
Тимофей мрачно выслушал короткий отчет о клинической картине внезапного заболевания любимой дочери генпродюсера, его маськи, детки и зайки, и стал с остервенением чесать шею под воротничком рубахи.
– Я, Миша, с утра весь чешусь, – жалобно сообщил он. – Нервы. Надо накачаться димедролом и лечь спать. Причем желательно не просыпаться дня три. Ни под каким предлогом! Чего и тебе желаю. И ведь заметь, идея проста, как дважды два. Технически и организационно. Будет твоя Яна звездой и героиней, но только в обход нас. Ах, хороша! Как теперь говорят – красавчег.
– Спокойно, – Михаил Иванович решил привести последний аргумент, – спутниковый аплинк проплачиваем мы.
– Проплачивали, – нежно улыбнулся Тима. – А теперь будет проплачивать CNN. Или все заинтересованные стороны в складчину. Ах, Миша-Миша! Какая пошла молодежь… Качественно новые люди, скажу я тебе. Качественно.
– А откуда у них ее телефон? – спохватился несчастный отец. – Телефон, я тебя спрашиваю, откуда?
Тимофей вздохнул:
– Там в городе, хоть на той конференции, америкосы, там немцы, британцы. Хотя бы по полторы калеки, но есть, твою мать. Уж небось подсуетились. Так что в семнадцать ноль-ноль мы с тобой включаем CNN. И не смотри на меня, как солдат на вошь. Янка свою угрозу выполнит – я тебе отвечаю.
* * *
Давор слушал Иванну с закрытыми глазами. Он лежал на диване в гостиничном номере прямо в куртке и в кроссовках, закинув руки за голову, а она ходила и говорила.
– Отдохни, сядь, – предложил, не открывая глаз.
– Не могу. – Иванна на ходу оборвала листок фикуса и стала мять его в руках. – Если это то, что я думаю, они уничтожат город физически. Уничтожат его руками украинской власти, дискредитировав ее за неспособность мирного выхода из кризиса. Это будет международный скандал. После чего Украина сойдет с ума и начнется черт знает что. Затем они возьмут страну в прямое внешнее управление по пункту недееспособности власти, сюда войдут всякие голубые каски, любимый тобою КФОР и толпы международных наблюдателей и экспертов. Также они обвинят Россию и Беларусь в давлении на президента Украины и объявят соучастниками преступления. Три страны будут равно ответственными за небывалую гуманитарную катастрофу. Вот такая у меня реконструкция их замысла. И это только часть сценария, если ты понял.
