– На какой кнопке у тебя CNN? – спросил он чужим голосом. – Или BBC какой-нибудь.
Они увидели сцену под открытым небом на фоне какого-то здания с колоннами, поющих женщин в ярких национальных костюмах и с цветами в волосах, а потом крупным планом лицо Давора Тодоровича в профиль, который с закрытыми глазами и крепко сжатым ртом энергично кивает большому усатому барабанщику.
– Вау, легок на помине, – удивилась Витка, – только вчера о нем говорили. А где они выступают?
Милош приглушил звук и лег на спину.
– Я так и знал, что все это плохо кончится, – сказал сквозь зубы.
Витка сходила в ванную, намочила полотенце и положила себе на голову, которая гудела, как трансформатор.
– Мать ездила в гости к двоюродной тетке в Ридьевштице, – начал рассказывать Милош, – в деревню недалеко от Трстеника, который недалеко от Крушевца, который в ста пятидесяти километрах от Белграда. Это, чтобы ты понимала, страшная глушь. Телевизор там у них, конечно, есть, но ловит с помехами полтора белградских канала. Поэтому смотрят его только на Новый год. Бранка маме сама не звонит, может, расстраивать не хочет… В общем, мама только сейчас узнала. А что я могу сделать?
– Да что случилось-то? – не выдержала Витка. – Она заболела, что ли?
– Бранка? – бесцветным голосом переспросил Милош. – Не знаю. Возможно, они все там заболели. И в первую очередь, надеюсь, господин Тодорович…
– Господин Тодорович выглядит просто прекрасно, – отметила Витка, глядя на экран. – А это и есть Бранка твоя? Со скрипкой?
– Да, со скрипкой и есть моя Бранка. – Милош сел рядом и с остервенением стал дергать ниточку, торчащую из пледа. – Они в Чернигове, – продолжил он бесцветным голосом спустя некоторое время, – в Украине. В настоящий момент город со всех сторон окружен войсками, так что муха не пролетит. Причем россияне и белорусы тоже участвуют в оцеплении. В городе какая-то эпидемия, но пока никто ничего не говорит. Просто ходят слухи. У них там был концерт. Ну, в общем, ты поняла…
– А сейчас у них что? – Витка отобрала у Милоша плед и укрыла им ноги.
– И сейчас концерт. У них теперь все время один сплошной концерт. Он на весь мир объявил, что отныне у них фестиваль, и музыка будет звучать вечно. Что-то тут, конечно, есть… Уж лучше фестиваль, чем крышей съехать…
– Бахтин! – вдруг, помолчав немного, восхитилась Витка. – Это же Бахтин! Бахтинская идея карнавала, карнавальной культуры, где реальность выворачивается наизнанку, а верх и низ меняются местами!
– У них фестиваль, а не карнавал, – уточнил злой Милош и забрал плед назад.
– Не вижу особой разницы, – отмахнулась Витка. – По сути, все равно – карнавал. Туда же – балаган, туда же – вертеп и прочий базар-вокзал… Подожди, они сейчас народ заведут так, что все желающие начнут голыми танцевать при луне. Карнавал – мир, где возможно невозможное. Открытые эмоции и все такое. Да, Тодорович гениальный дядька, – подытожила она, расширенными глазами глядя на экран. – И самое главное, дорогой, что он прав, что бы ты ни говорил. Он все делает правильно. Это единственный выход.
* * *
Президент уже второй час решал логическую задачу. Одновременно логическую и этическую. Но логическое решение найти нужно было в первую очередь. Президент был финансистом и любил точность. Его дико раздражало, когда он чего-то не понимал. Существование проблем, не имеющих решения, и вообще всего умонепостигаемого он считал досужей выдумкой философов. Чтобы проблемы решались, надо работать, а не пузо чесать, считал он.
Однако ответ задачи ускользал от него, или в условии было что-то не так. Президент жевал орешки кешью и смотрел на икону Николая-Чудотворца. У святого был грустный и виноватый вид.
Президент подумал еще немного, после нарисовал на листке квадратик и подписал: «Источник информации». Источником был глава СБУ. Три дня назад поздно вечером он попросил срочной аудиенции, приехал к президенту домой и попросил найти место, где их гарантированно никто не услышит.
– Это вам виднее, – засмеялся президент. – Небось знаете, где прослушки стоят, а где не стоят.
– Шутка юмора, – понятливо покивал генерал.
– В каждой шутке есть доля шутки… Ну, что там у вас?
– У нас, – с ударением подчеркнул генерал. – У нас ЧП.
В архивах СБУ в папке за семьдесят восьмой год сохранилось закрытое дело по обрушению вивария института микробиологии и вирусологии в Чернигове и гибели двух молодых сотрудников. В деле присутствовал протокол беседы сотрудника тогда еще КГБ с осведомителем. Именно по причине наличия сего документа, после того как виновные в преступной халатности понесли наказание, дело было передано из МВД в КГБ. То есть фактически было два дела в одном: первое – о виварии и гибели людей, второе – о том, что сотрудники черниговского КГБ некоторое время «вели» одного из тех биологов, который впоследствии погиб. Требовалось доказать, что он завербован одной из иностранных разведок и передает ценные научные сведения за границу. В нынешнем году отправленное в архив старое дело вновь взяли в разработку – выяснились два любопытных обстоятельства. Во-первых, оказывается, никто не погибал под завалом, биологи ушли по одной из неизвестных веток черниговских пещер. Был допрошен сильно пьющий черниговский археолог Шевченко, который факт этот подтвердил, а вот вход в пещеры показать не смог – якобы забыл. С головой у него действительно не очень, но чтобы человек забыл свое собственное открытие – маловероятно. Если только, конечно, он не выдумал все от начала до конца. К нему применили меру пресечения, теперь он сидит в одной из камер управления СБУ в Черниговской области. И будет сидеть, пока не вспомнит. Дела у него, правда, неважные, мужик переживает жесточайший абстинентный синдром и на его фоне приступы гипертонической болезни, так что науке пока неизвестно, что случится раньше, – вспомнит он место или склеит ласты.
– Мне жалко археолога, – закручинился президент, который с большим пиететом относился к ученым и представителям творческих профессий. Он уже несколько лет испытывал чувство гуманитарного томления и не раз жалел, что стал финансистом, а не историком, к примеру.
Для доклада президенту глава СБУ соединил собственные данные с автономным расследованием Ираклия и теперь очень боялся, что въедливый президент может заметить места соединений. Но пока все шло нормально.
– А во-вторых, выяснилось, – сказал генерал, – что, уходя, тот биолог почему-то не взял с собой, а оставил коллеге свое главное изобретение, или даже открытие, о значении которого стало известно совсем недавно от этой же коллеги.
– Как выяснилось? – поинтересовался президент.
– У нас свои методы, – уклончиво сказал генерал. – Во время выяснения ни один наш сотрудник не пострадал… ммм… да… Но не только мы интересовались данным вопросом, и нас опередили: устройства были выкрадены из тайника и приведены в действие во время большого скопления людей на открытом концерте в Чернигове этого… как его… ну, неважно. А важно то, что в зоне поражения, так сказать, оказались сразу не меньше десяти – пятнадцати тысяч человек. И важно, что это случилось час назад. О чем сообщил еще до конца концерта некий неизвестный, позвонив нам. Был ли то сам злоумышленник, или он просто располагал информацией, ложь ли его слова или правда – в данный момент неясно.
