«Мы ищем Витту» – набрал он, морщась. Хуже горькой редьки для него эти эсэмэски, и главное, он никогда не понимал их пользы. А вот же, пригодилось…
За дверью послышались шаги, потом стихли. Наверное, Милош уперся в дверь.
– Ну открывайте, Милош, – сказал Виктор, – хватит уже.
И тот открыл. Виктор удивился. Хорватов он представлял себе как-то иначе. А перед ним стоял этакий Сергей Есенин – розовощекий блондин с легкомысленными пшеничными кудрями на лбу и с двумя серьгами в левом ухе. Сильно пьяным он не выглядел. Впрочем, трезвым тоже.
– Заходите, – сипло пригласил Милош и тяжело закашлялся. – Обкурился насмерть.
– В смысле? – настороженно спросила порядочная женщина Лилька.
– В смысле сигарет. «Мальборо». Больше двух пачек в день.
В квартире царил хаос. Всюду валялся попкорн и хрустел под ногами.
– Давно тут не убирал, – меланхолично пояснил Милош. – Смысл?
– Меня зовут Виктор, – представился главный детектив. – Это Лиля и Илья, знакомые мамы Витты.
Милош вытащил из пачки сигарету и нервно разминал ее длинными пальцами. Что-то попытался сказать, сбился.
– Она мне друг, – наконец выговорил парень. – Может быть, Витка об этом не догадывается, но в Москве она мне самый близкий человек. И в России.
– Чего ж она вас от своей мамы скрывает? – удивилась Лиля. – Антонина Сергеевна о вас и знать ничего не знает.
– Ну, не знает… – пожал плечами Милош. – Я же друг, а не любовник и не жених, меня можно с мамой и не знакомить. Витта уже взрослая девочка, если вы не в курсе.
– Мы в курсе, – примирительно кивнул Лихтциндер. – Мы помочь хотим. Но только не знаем, как.
– А-а, и вы не знаете? – разочаровался Милош. – Ну так идите вы…
– Молодой человек, вы же филолог, – придушенно прошептала Лилька.
Милош в это время удалялся в глубь квартиры.
– Илюха, елки, ну ты все-таки… – растерялся Виктор Александрович. – Прост как правда.
Милош чем-то гремел вдалеке.
– Просто Илюша бесхитростный, – заступилась за мужа Лилька. – Ты, Витенька, не сердись.
Виктор посмотрел на ее брови домиком, на виноватого Лихтциндера и из человеколюбивых соображений решил не сообщать супругам о том, что от бесхитростности до глупости один шаг.
Появился Милош, который сменил грязную красную футболку на мятую белую, а черные джинсы на голубые.
– Извините, – сказал он, – нервы. Убьют ее, дуру.
– Да типун вам на язык! – замахала руками Лиля. – Как вы можете?
– Вы знаете, – начал парень, глядя в глаза Виктору, за которым он, похоже, признал старшинство в маленькой оперативно-розыскной команде неожиданных визитеров, – однажды мы сфотографировали ее шефа. Начальника той конторы, где она работала. На мой мобильник. У нее трубка без камеры была, а у меня сотовый модный. В конце августа мы с ней на Чистопрудном бульваре пиво пили на лавочке, а через дорогу – летняя площадка с зонтиками, метрах в тридцати. Витка стала меня дергать: смотри, смотри, вон мой босс за столиком. Тот, конечно, нас не видел и по сторонам не смотрел, с кем-то разговаривал. Витка предложила его сфотографировать, сказала, что потом ему картинку перешлет, мол, будет прикольно. Типа вас снимают скрытой камерой. Похоже, у них неплохие отношения были.
– И?
– Я снял, слил на компьютер, а потом мы чего-то закрутились. Я хотел немного обработать снимок, цветокоррекцию сделать… Я вообще люблю в фотошопе работать. А тут Витка пропала.
– Скажите, Милош, вы как-то связываете ее исчезновение с ее параллельной работой? Кстати, можно сигарету?
– Да, конечно, пожалуйста. – Милош поспешно протянул пачку Виктору, а потом и Лихтциндерам. Пока прикуривали, повисла пауза.
– Понимаете, – заговорил наконец Милош, – я простой балканский парень, фактически из села… Меня интересует компаративистика, я сравниваю русские и хорватские идиомы и на ровном месте делаю глубокомысленные выводы. Например, об особенностях языкового мышления, о разрыве формы и смысла. Ну и всякие прочие такие штуки. Не думаю, что это вам интересно. А Витта… Витта там давала подписку о неразглашении, но все же не могла мне кое-что не рассказать. Под большим и страшным секретом. И я ей слово дал… Но думаю, сейчас как раз тот случай, когда…
– Да, да, именно, тот случай, – поддержал его Виктор. – Совершенно верно.
– Заказ, который выполняла Витта, был, как я понимаю, связан с попыткой генерации специально сконструированных смысловых и тематических потоков, которые что-то там компенсаторно делают с сознанием. Компенсаторно, блин… В общем, что-то замещают, что-то на что-то заменяют. Думаю, очень продвинутая штука по сравнению со всякими НЛПистскими методиками, с якорями всякими… Понимаете, в моей работе объектом является сам язык. А когда объектом становится человек, да еще без его на то согласия, я считаю такую деятельность преступной. Таких деятелей надо бросать в клетку к худым голодным львам. Я так считаю.
– А вы Витте сообщали свои соображения?
– Ну, сообщал… Но, во-первых, она была уверена, что делает разработку для психотерапии. А во-вторых, была очень воодушевлена. Ну, думаю, физики, которые делали атомную бомбу, тоже были воодушевлены. И в конце концов, не физики же сбросили ее на Хиросиму, согласны? В-третьих, она, наконец, зарабатывала деньги. Константиновы до того жили небогато, Витка, чтобы сына своего к морю свозить, целый год откладывала. Два года ходила в одной и той же куртке, да и то не новой. Как я мог ее осуждать?
Виктор посмотрел на Лихтциндера. Тот уставился в стену, а у его сигареты вырос длинный столбик пепла. Виктор засмотрелся на этот столбик, и под его взглядом пепел упал на пол.
– Потоки… – произнес Лихтциндер. – Вот что удивительно.
Виктор невесело ухмыльнулся: по многочисленным просьбам многодетных математиков мы, возможно, получаем две ситуации в одном флаконе. Удивительно, да.
– А фотографию покажете? – спросил он Милоша.
Милош с готовностью закивал, из горы бумаг на столе отрыл ноутбук.
– Сейчас увеличу… – бормотал он, залезая в него. – Вот, нашел. Смотрите – двое. Такие респектабельные дядьки. Слева – ее шеф.
Виктор развернул к себе ноутбук и замер. И почувствовал, как по спине во все стороны побежали мурашки. Человека слева, седеющего брюнета лет пятидесяти с крупным носом и аккуратной бородой, он не видел никогда. Зато несколько раз видел человека справа. И однажды они даже втроем ужинали в Киеве в японском ресторанчике – Виктор, этот человек и Иванна.
«Вот дерьмо! – с тяжелым чувством подумал Виктор Александрович. – Ну какое же дерьмо! Верить, что тут – случайное совпадение, – только время терять». Ни в какие случайные совпадения он не верил. Особенно последние несколько лет. Он смотрел на монитор, и вязкая, тошнотворная тревога за Иванну сбивала его с мысли, не давала сосредоточиться. Человека на снимке звали Генрик. Генрик Морано.
