Он на мгновение закрыл глаза.
– Какие же сведения вы включаете в «Хронику»?
– Самые обычные, – сказала она. – Дату рождения, родословную, местожительство…
– Разве все эти сведения нельзя почерпнуть из справочников Дебретта или Стокдейла?
Она покачала головой:
– Нет! Они не вникают в самую суть дела.
«Еще бы! Куда им до нее!»
– В моей «Хронике» содержатся очень важные сведения: склонность к злоупотреблению спиртным и к азартным играм, благотворительность, семейные связи, финансовое положение…
Пока она перечисляла, словно белье, предназначенное для стирки, все мыслимые грехи и пристрастия, которые может иметь мужчина, он понял кое-что очень важное.
Видимо, данные о нем тоже содержались в «Хронике», и он был препарирован со скрупулезностью, которая отличала все, что она делала.
Так почему же, черт возьми, она все-таки выбрала его?
Она тем временем закончила рассказ и стояла теперь, ожидая его реакции. Бог свидетель, он пытался ответить, но не смог, потому что в горле у него пересохло, как на испанских равнинах в августе. Но он все-таки сумел задать вопрос, который звучал в его мозгу, словно колокол собора Святого Павла:
– Почему вы остановили выбор на Холлиндрейке?
– Откровенно говоря, я никогда не выбрала бы его, если бы не лорд Джон Тремонт.
– Безумный Джек? – сболтнул он не подумав.
– Вы его знаете? – Она сразу же вскинула на него свои умненькие глазки.
– Конечно, знаю, – быстро сказал он. – Кто в Лондоне не слышал о Безумном Джеке Тремонте?
– Что правда, то правда, – согласилась она, бросая задумчивый взгляд в его сторону.
Тэтчер мысленно поклялся себе убить Тремонта при первом удобном случае. Даже не верится, что тот самый человек, который убедил его, что армия – это его единственная возможность избежать манипулирования собой со стороны деда, науськал теперь на него эту помешанную на замужестве девчонку!
– Хотя я не встречалась с его светлостью лично, – продолжала она, – но я достаточно хорошо его знаю. За последние четыре года мы с ним обменялись множеством интересных мыслей. И хотя он человек весьма самоуверенный и упрямый…
Она еще не знает, насколько самоуверенный и упрямый! Его дедушка был, наверное, самым напыщенным и властным человеком из всех живущих на земле.
– …он выражал свои мысли с мастерством прирожденного оратора, что давало возможность честного и откровенного обмена мнениями…
Тэтчер даже поскользнулся, хотя опирался на ограду, потому что, услышав такие слова, как «честно и откровенно», в отношении того, что делал дедушка, было трудно устоять на ногах.
– …наши письма убедили меня, что он является идеальной кандидатурой на роль моего супруга…
Опять эти письма? Надо поскорее ознакомиться с ними. Черт бы побрал этого Гиббенза и его страх перед верховой ездой!
«По такому снегу, ваша светлость? О нет, я не смогу!» – жалобно запричитал этот очкарик, когда Тэтчер предложил ему поехать с ним вместе верхом.
Теперь из-за этого в ожидании прибытия кареты и Гиббенза он мог лишь строить догадки по поводу того, о чем, черт возьми, могли писать друг другу его дедушка и мисс Лэнгли.
– …еще до того, как я урегулировала свои дела с его светлостью, я знала, что моя «Холостяцкая хроника» окажется полезной. Потому что, видите ли, мои сестра и кузина далеко не так разборчивы в отношении своих будущих избранников, – продолжала она. – А если я стану герцогиней, я должна позаботиться о том, чтобы они тоже заняли подобающие им места.
– Ну разумеется, – сказал Тэтчер, взглянув в сторону Талли и Пиппин, которые, явно пренебрегая правилами приличия, громко хохотали. – Представляю себе, сколько у вас с ними хлопот.
– Если бы вы только знали! – сказала Фелисити, возведя очи к небу. – Откровенно говоря, если мисс Браун выйдет замуж за человека, занимающего более высокое положение в обществе, чем любая из нас, все мои труды будут напрасны. Она будет торжествовать.
– Так-то оно так, но представьте себе унижение, которое испытала бы мисс Браун, если бы ее «переплюнули» девицы Ходжес, которые проехали в экипаже мимо нас, когда мы беседовали с мисс Браун.
Фелисити рассмеялась.
– Она была бы вне себя, однако сомневаюсь, что дочерям Стюарта посчастливится найти себе титулованных мужей. Их отец несколько…
Он позволил ей самой подыскивать подходящее слово, потому что знал лорда Стюарта, или Стюи, как его обычно называли. Низкорослого навязчивого мужчину в ярких жилетах было трудно не заметить – и трудно было от него отделаться, – когда Тэтчер еще пускал пыль в глаза в обществе. Дочери этого человека, будь они хоть образцами совершенства, едва ли могли бы найти себе женихов, кроме разве что совершенно неразборчивых охотников за приданым, настолько отпугивала возможных претендентов перспектива иметь тестем этого бесхарактерного человека.
– Думаю, что лорд и леди Стюарт осыпали бы вас золотом, если бы вы помогли их дочерям выйти замуж за титулованных особ. А ваша «Хроника» стала бы цениться на вес золота, – сказал он, подумав об этом как о забавной шутке, пока не заметил огонек, вспыхнувший в глазах мисс Лэнгли.
– Тэтчер, но это же великолепно! – воскликнула она. Черт возьми, какие неведомые силы он только что высвободил?
– Блестящая идея! Я так и сделаю. – Она хлопнула руками в красных варежках. – Мне никогда не приходило в голову использовать таким образом свою «Хронику» – ну, кроме помощи Талли и Пиппин. А вы действительно думаете, что меня могут вознаградить за помощь?
Тэтчер растерялся.
– Ну конечно, они заплатят! Вы только подумайте: с помощью моей «Хроники» самые неперспективные леди смогут найти себе мужей! Но не только это. Наша нынешняя ситуация могла бы тоже измениться в лучшую сторону! – Она захлопала в ладоши. – И за все это я должна поблагодарить вас.
– Нет– нет. Не надо меня благодарить!
– Но я должна.
– Нет, прошу вас, я должен остаться в стороне, – сказал Тэтчер. Если в Лондоне пронюхают, что он был вдохновителем плана мисс Лэнгли, каждый холостяк в Англии будет соперничать за право первым всадить ему пулю в сердце.
– Герцогиня! – крикнула мисс Талли, когда их время на качелях истекло и ее кузина договаривалась относительно еще одного тура. – Не хочешь покататься?
Мисс Лэнгли покачала головой.
Ее сестра, кузина и тетушка снова взобрались на качели и мгновение спустя вновь принялись взлетать в поднебесье.
– Почему сестра так вас называет? – спросил он.
Она немного покраснела – то ли от смущения, то ли от ледяного ветра с замерзшей реки. Но какова бы ни была причина, это смягчило ее черты, и она стала выглядеть так, как положено молодой леди двадцати лет от роду, а не как маленький главнокомандующий.
