– Мистер Маджетт! – строго предупредил Тэтчер. – Помните о «кодексе»!
Фелисити игнорировала его и широко улыбнулась мистеру Маджетту.
– Могу с уверенностью сказать, что этот кодекс не относится к бывшим служащим.
– Она права! – с энтузиазмом подхватила Талли. – Подумайте, какую книгу вы могли бы написать! «Жизнь и любовные похождения герцога Холлиндрейка». – Она даже вздрогнула. – Уверяю вас, это был бы бестселлер!
– Вы что-то сказали насчет бренди? – произнес в ответ Маджетт. Мысль о написании книги оставила его равнодушным, но бренди…
Фелисити кивнула:
– У нас чудесный бренди. Подарок от графа Стэнбрука. – Этому человеку совсем не обязательно было знать, что она опустошила графские погреба, чтобы оплачивать услуги миссис Хатчинсон. Правда, Фелисити имела твердое намерение восстановить запасы, как только выйдет замуж.
– И пирожные, – добавила Пиппин.
– Пирожные, говорите? Пирожные я люблю, – сказал он, Фелисити надеялась, что у них еще осталось немного пирожных.
– Не вижу ничего плохого в том, что расскажу вам несколько историй, – сказал он.
– Маджетт! – снова предупредил его Тэтчер; представив себе, как в гостиной наверху Фелисити примется выкачивать из него всякие сведения, словно ощипывая жирную тушку голубя.
Но она не забыла и своего ливрейного лакея. На первой же лестничной площадке, когда все остальные спешили поскорее добраться до теплой гостиной, она остановилась и обернулась к нему:
– Мистер Тэтчер, принесите, пожалуйста, чайный поднос от миссис Хатчинсон. Надеюсь, вы найдете ее на кухне.
– Мисс Лэнгли…
– Ах да, – прервала его она, – напомните, чтобы она положила на поднос наши лучшие пирожные.
Потом, по совершенно непонятной причине, она бросила на него тот самый сногсшибательный взгляд, пользоваться которым, как предупреждала нянюшка Джамилла, следовало весьма выборочно и с большой осторожностью.
К ее ужасу, взгляд сработал, потому что он шагнул к ней. Глаза его горели, и, казалось, меньше всего он думал о соблюдении приличий и всяких церемониях.
И она вдруг почувствовала, что попалась в собственную сеть. От одного взгляда на его мрачное лицо и плотно стиснутые губы у нее мурашки по коже побежали. А когда она подумала о силе этих дьявольски красивых губ, об ощущении щетины, отросшей на его подбородке, и о мощи его мускулистого тела под обтрепанным пальто, у нее подогнулись колени.
Он взбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки, и остановился на ступеньку ниже, чем она, на неприлично близком от нее расстоянии, так что его дыхание смешивалось с ее дыханием.
– Не желаете ли что-нибудь еще, мисс Лэнгли? – насмешливо спросил он, как будто прочитав ее мысли.
– Ничего, кроме чайного подноса, – ответила она и, повернувшись, стала подниматься по лестнице. Нет, ей следовало просто уволить этого человека и покончить со всем этим. Не нужны ей герои в ее жизни. У нее есть Холлиндрейк, который, как она надеялась, обладает такой же дерзкой самоуверенностью, которая заставляла бешено колотиться ее сердце.
Однако, даже погрузившись в мечты о Холлиндрейке, она не удержалась и бросила последний взгляд вниз, где стоял, улыбаясь ей, ее невыносимый лакей, как будто это он одержал над ней победу. Она отвернулась и продолжала подниматься по лестнице, стряхнув с себя последние остатки страсти, которую с такой легкостью будил в ней этот человек.
Нет, не нужно ей героя.
И его поцелуя не нужно. И его крепких объятий.
Когда она станет герцогиней Холлиндрейк, ей не потребуются такие эфемерные и мимолетные чувства, как страсть.
Тэтчер спустился по лестницей направился туда, где, как он: надеялся, находилась кухня.
Можно было подумать, что под девичьим муслиновым платьицем мисс Лэнгли скрывается многоопытная куртизанка.
Но, самое главное, как этой девчонке задалось обвести вокруг пальца его дедушку? Нет, он непременно получит ответы на свои вопросы, а потом…
Он толкнул дверь кухни и увидел миссис Хатчинсон у рабочего стола в середине комнаты, которая наливала себе в стакан щедрую дозу того, что, видимо, было знаменитым бренди из запасов графа Стэнбрука.
– Желаете выпить немного, чтобы не простудиться? – спросила она, вручая ему стакан, и тут же взяла другой и наполнила его до краев. Для экономки, как видно, полумер не существовало.
Он взял предложенный стакан и поднял его в шутливом приветствии:
– Миссис Хатчинсон, скажите, что, черт возьми, тут происходит?
– Значит, вы уже заметили? – сказала она, отхлебнув бренди.
– Кое-что меня удивило, – сказал он, делая осторожный глоток.
– Вы бы не поверили и половине происходящего, – сказала она, махнув дрожащей рукой. Очевидно, это был не первый ее стаканчик за день.
– А вы попробуйте рассказать, – сказал он, усаживаясь напротив нее и доливая в ее стакан бренди. – Начните с этой тетушки Минти.
Миссис Хатчинсон поперхнулась бренди.
– Неужели ее поймали на воровстве?
– Почти, – сказал он. – Она пыталась украсть ридикюль леди Ламби.
– Пыталась? – Экономка покачала головой и вздохнула. – Это печально. В свое время Араминта Фоллифут была самой ловкой карманницей во всем Лондоне. – Она снова вздохнула и взяла свой стакан. – Я говорила ей, чтобы больше не делала этого. Глаза у нее уже не те и походка не так легка.
Тэтчер поморгал, пытаясь определить, правильно ли он понял то, что сказала экономка, или ему больше не следует прикасаться к своему стакану бренди. Но вместо этого он залпом выпил свою порцию и в упор взглянул на экономку:
– А леди знают это о своей дуэнье?
– Конечно, знают. Они умненькие, – заявила экономка и откинулась на спинку стула, держа стакан обеими руками – Хорошие девочки, все трое ничуть не заносчивые. Они взяли к себе тетушку Минти, когда умер ее муж. Ей было некуда идти, и старый Дингби Майклз, упокой Господь его душу, подумал, что она могла бы подойти девочкам в качестве их новой дуэньи. И перед смертью попросил Герцогиню взять к себе тетушку Минти.
– Дингби Майклз? – переспросил Тэтчер. – Разбойник с большой дороги? Помнится, я читал о нем, когда был ребенком. Он многие годы держал в страхе Северный тракт, а потом исчез.
– Да уж, Дингби был настоящим джентльменом. Он не то чтобы исчез, но стал добропорядочным человеком, сменил имя и стал работать у какого-то благородного человека. Кажется, его звали Тремонт. Там он и познакомился с девочками. Они гостили в доме, где он работал, и они подружились. Поэтому, когда Герцогиня решила отправиться в Лондон, она написала Дингби, у которого там было множество знакомств.
