– Письма письмами, но дело в том, что ты его никогда не видела, а лорд Стюарт видел. И, судя по тому, что он рассказывал, Холлиндрейк, видимо, порядочный…
– Повеса, – подсказала Пиппин.
– И настоящий дьявол в придачу, – добавила тетушка Минти.
– Он великолепен! – воскликнула Джамилла. – Твой Холлиндрейк абсолютно великолепен! Он мужчина опытный. Такой, несомненно, доставит тебе массу удовольствия, маленькая Герцогиня! Он будет знать, как унести тебя в заоблачные выси… – Она издала какое-то гортанное мурлыканье и закончила томным вздохом.
– Это уж наверное, – согласилась Талли.
– Значит, он может доставить удовольствие женщине, – сказала в ответ Фелисити, – но как я-то доставлю ему удовольствие? Что, если герцог сочтет меня скучной в плане супружеских обязанностей и решит искать утешения где-нибудь на стороне? – Она разрыдалась. – А я не буду знать, что делать.
– Ну что ж, ты целовала Тэт… – начала было Талли, но тут же зажала рот руками, чтобы не выболтать секреты сестры. Но было поздно.
– Тэтчера? – закончила за нее Пиппин и, встав с кресла, подошла к Фелисити и уселась на низенький табурет у ее ног. – Так ты с ним целовалась?
Фелисити, закрыв руками лицо, заплакала еще сильнее. Она и сама не понимала, почему стала такой плаксой. Наверное, дело было в том, что тот факт, что она целовалась с Тэтчером, сводил на нет все шансы заполучить Холлиндрейка. Ведь если бы он узнал…
– Ты действительно поцеловала его? – снова спросила Пиппин. Всхлипнув еще пару раз, Фелисити кивнула. – Но это чудесно. Он просто великолепен. Он значительно лучше Холлиндрейка, потому что мистер Тэтчер в десять раз красивее его и героичнее.
– Великолепен? Но он абсолютно неприемлем. Ведь я почти помолвлена! О чем я только думала, когда позволила… – Теплая волна пробежала по ее телу, и ей захотелось забыть его поцелуй.
Но она сомневалась, что когда-нибудь сможет это сделать, пропади пропадом этот человек!
– Красивый дьявол, – заметила Талли.
– Очень красивый. Я не удивилась бы, узнав, что в нем течет благородная кровь, – сказала Пиппин. – За последние два дня он был так добр по отношению к нам: спас нас от мисс Браун и помог в инциденте с леди Ламби. Похоже, что он просто не может удержаться, чтобы не совершить добрый поступок. – Она вдруг замолчала, глаза ее приобрели мечтательное выражение, губы приоткрылись. – Ох, Талли, из этого может получиться новая пьеса. «Исчезнувший герцог». Человек работает в качестве ливрейного лакея, и вдруг обнаруживается, что на самом деле он герцог, который был похищен в детстве… – Пиппин помедлила.
– Пиратами, – подсказала Талли.
– Великолепно, – сразу же согласилась Пиппин. – И он полностью позабыл свое аристократическое происхождение.
Ну вот, подумала Фелисити. Все идет именно так, как она предсказывала. Они все-таки нашли способ использовать образ Тэтчера в одной из своих смехотворных пьес и сразу же забыли о самом важном – о ее судьбе.
Словно в подтверждение ее мыслей, Талли схватила несколько листов писчей бумаги и слегка подтолкнула локтем Фелисити, сгоняя ее с кресла.
– У меня есть великолепный подзаголовок: «Благородное происхождение проявляет себя».
Пиппин захлопала в ладоши:
– Великолепно! В первом акте местом действия должно быть море.
– Нет, нет и нет! Сначала пролог: похищение, его мать умоляет пиратов не отбирать у нее ее драгоценное дитя, ее единственного сына. – Открыв бутылочку с чернилами, Талли обмакнула перо и принялась торопливо писать. Пиппин, взяв тарелку с остатками пирожных, пристроила ее на коленях и начала с аппетитом поглощать их, одновременно диктуя текст.
– Нет, вы обе неисправимы! – взмолилась Фелисити, воздев руки. – Моя жизнь рухнула, а они затеяли писать еще одну из своих дурацких пьес!
Ни одна из них не слышала ее, но кто-то осторожно потянул ее за локоть. Оглянувшись, она увидела Джамиллу, которая увела ее от этой с головой ушедшей в работу парочки.
– Они не могут помочь тебе, маленькая Герцогиня, – сказала Джамилла, – а я понимаю, что тебя беспокоит. Джамилла здесь, чтобы помочь тебе.
«Чтобы воспользоваться нашим необдуманным гостеприимством, запасами из нашей кладовки и нашим социальным статусом», – подумала Фелисити. Однако в данный момент она была готова прислушаться к любому совету, откуда бы он ни исходил.
К тому же кто лучше Джамиллы разбирался во всем, что касается мужчин?
– У герцога такой богатый опыт…
– И это очень хорошо, – заверила ее Джамилла, усаживаясь вместе с ней перед камином.
Догорают последние оставшиеся у них кусочки угля, подумала Фелисити. Но по крайней мере теперь не надо беспокоиться о том, что они замерзнут, потому что леди Рода пообещала прислать им столько угля, что его хватит до конца месяца.
– Нет ничего плохого в том, что мужчина имеет опыт в искусстве любви, – сказала ей Джамилла.
– Но у меня-то нет никакого опыта, – возразила Фелисити. – Что, если он ожидает…
– Он ничего не будет ожидать от тебя. Эти англичане такие глупцы. Они хотят, чтобы их невесты были невинными дурочками, а потом сами же начинают скучать. А вы, англичанки, хотите любви и верности. Какой вздор! Разве можно добиться этого, если вы скучны и не желаете экспериментировать в этой области? Но ты, маленькая Герцогиня, будешь исключением для своего герцога.
Фелисити покачала головой:
– Кто меня этому научит?
– Твой ливрейный лакей, дорогая! – заявила Джамилла. – Именно так все женщины мира приобретают практику в искусстве любви.
– Тэтчер? – пробормотала Фелисити. – Ты хочешь, чтобы я снова его поцеловала?
– И не только поцеловала, маленькая Герцогиня, – заявила Джамилла. – Я заметила этот голодный огонек в его глазах. Уж поверь мне, он сам будет знать, что надо делать. Позволь Тэтчеру заняться с тобой любовью, и ты предстанешь перед своим герцогом опытной женщиной.
Стоявший в коридоре Тэтчер открыл рот от удивления. Уж не ослышался ли он?
Но нет, не ослышался, потому что эта проклятая женщина повторила свою мысль.
– Фелисити, некрасиво так открывать рот. Ты напоминаешь рыбу, которую продают на рынке. Ты услышала меня правильно: позволь этому Тэтчеру заняться с тобой любовью.
Значит, вот как принцесса решила помочь? Если бы все нянюшки были подобны Джамилле, лондонское общество лежало бы в руинах.
– Ты так считаешь? – спросила Фелисити с некоторым любопытством и, как ему показалось, с ноткой надежды в голосе, что заставило его в потрясении уставиться на открытую дверь.
В его воображении немедленно предстала такая картина: Фелисити в его постели, во всем великолепии своей наготы, с белокурыми волосами, освобожденными от этих адских шпилек, не позволяющих любоваться их медовыми глубинами. Изящные длинные ножки гостеприимно раскинулись, ожидая его…
