— Безделушка, специально изготовленная в подтверждение ваших сказок? Безделушка, похожая на настоящую, о которой могли знать многие? Вы действительно потрудились скопировать оригинал или с самого начала намеревались заявить, что он украден?
Уничтоженная его разящими, как шпага, речами, она пробормотала:
— Вы даже не попытаетесь его найти? А ведь отец мог бы его узнать.
— Вам придется быть немного более убедительной, чтобы без помех обвинить королевского стражника в воровстве. Помните: его слово против вашего. Нет?
Он только что отверг доказательство, на которое она рассчитывала. Ей больше не хотелось ничего объяснять, и если бы она не боялась его, прямо сказала бы об этом. Господи, неужели она не могла выбрать худшего объекта для своей исповеди, чем главу дворцовой стражи?!
— Скажите, — неожиданно спросила она, — я похожа на мать?
— Какую именно?
— Первую жену Фредерика, — устало обронила она. — Королеву Эвелину.
— Нет.
Он придал новое значение этому слову. Она в жизни не слышала, чтобы оно произносилось со столь абсолютной категоричностью!
— Действительно не похожа? Или вы просто отрицаете такую возможность?
— Оба монарха светловолосы. Остальные самозванки в отличие от вас тоже были блондинками. Но это не важно. В мире можно найти двойников, не имеющих родственных связей. А теперь...
— Погодите! Вы сказали «остальные самозванки». Значит, их было несколько?
— Совершенно верно. А теперь назовите свое имя. Господи, если она последняя в длинной очереди претенденток, ей ни за что не поверят!
— Вы ожидаете, что меня будут звать как-то иначе, чем Алана Стиндал?
— Не отвечайте вопросом на вопрос, — предупредил он.
— Простите, но меня учили анализировать любую ситуацию и даже предупреждать вопросы оппонента.
— Наконец вы сказали правду. Что вас учили...
— Быть королевой, — докончила она. — Мой опекун знал, что рано или поздно придется привезти меня сюда. Поэтому он делал все, что мог, дабы подготовить меня к этому дню. Хотя никогда не объяснял, почему дает столь необычное образование.
— Кто этот опекун и почему учил рассматривать защитника короля как оппонента?
Опять он за свое. Выспрашивает о Поппи, возможно, в надежде на то, что взволнованная Алана что-нибудь выболтает.
Но она только насторожилась еще больше.
— Я считаю вас оппонентом, потому что вы так настроены. Вы стоите между мной и родителем, о котором я еще два месяца назад даже не знала. Я приехала ради спасения людских жизней. Скажите это моему отцу. Верите вы мне или нет, но он может воспользоваться моим присутствием и предотвратить войну. Как только мятежники потихоньку уползут в свои норы, я незаметно покину страну, а мой отец приложит все усилия для получения нового наследника... но почему он не делал этого все последние годы?
Ей не стоило это спрашивать. Бездетность отца была основной мишенью пропаганды мятежников. Не хватало еще, чтобы он посчитал ее связанной с мятежниками!
Алана побелела, увидев, как его лицо искажается гневом, и в панике вскочила.
И почти добежала до двери, но он успел поймать ее за подол. Впрочем, его хватка была недостаточно сильной. Его рука скользнула по бархатному платью, как раз по карману, где лежал пистолет.
Она услышала, как он выругался, но успела дернуть за дверную ручку, прежде чем он ногой захлопнул дверь. Она немедленно повернулась и сжала кулак, чтобы всадить ему в горло: один из приемов, которым учил ее Поппи. Отчаяние побудило ее напасть на этого великана. Но удача была не на ее стороне. Он поймал ее кулак и попытался завести ей за спину. Однако она успела повернуться в ту же сторону и резко отдернула руку, застав его врасплох. К сожалению, это ей не помогло. Она так и не поняла, кто именно потерял равновесие, но оба повалились на пол. В последнюю секунду он развернулся, чтобы принять на себя силу удара, но потом повернулся снова и придавил ее своим телом. И первое, что сделал, — вытащил у нее пистолет и отшвырнул в сторону. Прежде чем он подумает худшее, она запальчиво вскричала:
— Я не стану извиняться за оружие! Кто-то в этой стране пытался меня убить! Мне нужно как-то защищаться.
— Может, у вас есть еще оружие? — осведомился он, но тут же хмыкнул: — Думаю, мне придется тщательно вас обыскать! Я бы даже сказал, что это мой долг!
Судя по блеску его синих глаз, он собирался искренне наслаждаться выполнением долга. Недаром он широко улыбается, глядя на ее грудь.
Нет! Он не посмеет!
— Прекратите! Вы пожалеете...
— О нет, не дождетесь!
Он сделал это. Положил ладони ей на грудь и даже слегка сжал, дабы убедиться, что там не спрятано оружие. Потом проделал то же самое со второй грудью. Ясно, что он обязан конфисковать ее оружие, но не таким же образом!
Алана попыталась оттолкнуть его, но силы были неравны. Осталось зажмуриться от стыда и сгорать от ярости.
— Рад, что вы не сопротивляетесь и помогаете следствию, — заметил он со смешком и за это получил разъяренный взгляд.
— Я именно это делаю? По-моему, я попросила вас остановиться.
Не обращая на нее внимания, он продолжал:
— Интересно, где вы прячете остальное оружие?
— В моем... — начала она.
— Шшшш... — Он прижал палец к ее губам. — Вы, конечно, можете выдать все тайники. Но я должен удостовериться сам.
С таким же успехом он мог назвать ее лгуньей. По крайней мере он намекал именно на то, что не может доверять ее рассказу. И по-своему вполне прав. Но то, что он вытворял, было так возмутительно, что не могло быть нормальной процедурой в ситуациях, подобных этой.
— Вы могли бы найти женщину, чтобы обыскать меня, — негодующе заметила она.
— И отступить от своего долга?
Выражение его лица определенно стало чувственным! На какое-то мгновение она засмотрелась на него. Но он тут же задрал ей юбки так высоко, что полностью обнажил ногу. Алана разъяренно взвизгнула.
— А, в башмаке, конечно, — кивнул он, разглядывая кинжал, и согнул ее ногу, чтобы конфисковать и его. Она попыталась ударить его коленом, но при этом башмак очутился достаточно близко, чтобы он смог вытащить кинжал и отшвырнуть его. Потом он провел ладонью по ее ноге вверх, хотя мог бы просто посмотреть, спрятано ли оружие и там.
— Я закричу, и вы потеряете должность, — остерегла она.
— Если закричите, я закрою вам рот поцелуем. Правда, вряд ли кто-то посмеет без спроса заглянуть в эту комнату, поэтому все, что вы получите, — это поцелуй. Просите, чтобы я вас поцеловал?
— Нет!
— Уверены?
