Нора, тем не менее, почти ничего не видела, пока они не забрались на достаточную высоту: над ней почти постоянно находилась лиственная крыша. Несмотря на то, что Аквази крепко держал ее за руку, так крепко, что это скорее приносило боль, чем предоставляло опору, Нора время от времени падала на землю. Кроме нее, то же самое происходило с Маану, Мансой и еще одной домашней рабыней, которая присоединилась к ним. Полевые рабы передвигались невероятно уверенно и, казалось, не чувствовали ни шипов, ни кореньев, которые ранили ноги до крови.
Вскоре каждый шаг Норы стал сопровождаться резкой болью, хотя она всегда гордилась твердой кожей на ступнях. Ведь молодая женщина достаточно часто бегала босиком по побережью или к месту купания в лесу. Однако все это, очевидно, было несравнимо с муками, которым подвергались каждый день полевые рабы. Они только смеялись над громкими жалобами домашней рабыни. Маану, дела которой были явно не лучше, молчала. Она упорно шагала вперед и тащила за собой плачущую Мансу.
Нора беспокоилась за девочку, для которой непосильная гонка усугублялась воспоминаниями об ужасах прошедшей ночи. Как только выдавалась возможность, Манса подбегала к Норе и прятала свою голову у нее на груди. Но такое случалось редко: мароны не давали группе ни капли времени для отдыха. Им нельзя было встретить никого из белых людей, а если бы они наткнулись на кого-то, то не должны были отпустить его живым. Большое количество людей и угнанных животных легко заметить, а мароны вряд ли смогли бы сражаться в открытом поле против разъяренных плантаторов. Таким образом, они спешили дальше, пока не наступило утро, и пассат не нагнал на горы знаменитый синий туман. У Норы, однако, не было сил любоваться игрой природы. Она и так устала до смерти, а тут еще каждый шаг приносил ей новые мучения.
На протяжении дня к этому присоединилась ужасная жара, которая не ослабела даже тогда, когда они поднялись выше в горы. Растительность здесь немного изменилась: плотные джунгли уступили место кустам и акациям, которые расцветали в буйстве пестрых красок, пока вокруг танцевали мотыльки и колибри. Нора с печалью подумала о том, что никогда уже не сможет определить, что это за растения, и что теперь ей это все равно.
Наступило время, когда ей все стало безразличным, и она хотела только одного — умереть, в то время как освобожденные рабы вокруг нее постоянно жаловались на голод. Пеший переход, казалось, почти не утомил их. Теперь, когда они почувствовали себя в безопасности, младшие из них даже начали петь. Однако это не понравилось предводителю маронов.
— Вы, молчать. Мы еще не в Нэнни-Таун. Здесь могут быть торговцы, могут нас выдать.
Нора почувствовала подспудную злость по отношению к белым торговцам, которые совершенно бесстыдно вели дела с маронами. Они-то должны были знать, что деньги и товары попадают к ним с разграбленных плантаций! Так что предводителю, собственно, должно было быть все равно, выдадут их или нет. Каждый знал, что нападение на Каскарилла Гардене совершили мароны.
— Но не знать, какие мароны, — объяснил предводитель, когда молодая домашняя рабыня сказала ему об этом. — Может быть, Нэнни, может быть, Кудойе, а может, Аккомпонг из Сент-Элиза-бет-Пэриш. Они не знать, на кого нападать, чтобы мстить. А нападать на всех — на это у них не хватать людей. Не нападать ни на кого. Это лучше.
— А нападения бывают часто? — испуганно спросила девочка.
Предводитель встал. Они на короткое время остановились возле речки, чтобы напиться воды, а теперь он хотел двигаться дальше.
— Иногда больше, иногда меньше, но не бояться. Ничего не будет. Нэнни-Таун неприступен!
Последнюю фразу он гордо произнес на абсолютно правильном английском языке. Нора судорожно вздохнула. Значит, у Дуга будет мало шансов, если он попытается найти ее.
Освобожденные рабы теперь двигались по вытоптанным тропам, хотя на первый взгляд ни одна из дорог не была заметна. Но тут уже не было ни шипов, ни корней, о которые люди постоянно спотыкались в джунглях, а мужчины во главе колонны, казалось, очень хорошо ориентировались здесь. Нора надеялась, что они приблизились к Нэнни-Тауну, однако дорога казалась бесконечной. С какого-то момента все долины, все холмы, которые постепенно превращались в горы, для нее стали выглядеть одинаково, а потом она смотрела только на землю, стараясь, чтобы ее израненные ноги шагали по песку, а не по камням. Аквази все еще крепко держал ее, не говоря ни слова. Ей было жутко, что он на протяжении нескольких часов тащил ее за собой в постоянном молчании.
Другие рабы тоже не обращались к Аквази, не говоря уже о том, чтобы перемолвиться словечком с Норой. Решение Аквази взять белую женщину с собой, чего бы это ему ни стоило, натолкнулось на всеобщее презрение. Таким образом, молодой человек превратил себя в изгоя. Кроме того, негры говорили между собой, что именно он убил баккра. Это принесло ему, с одной стороны, уважение, но вместе с тем его окружала аура суеверного страха. Если уж кого-то из них поразит молния возмездия, что каждое воскресенье предсказывал проповедник неверным слугам, то, без сомнения, этим несчастным будет Аквази.
Манса уже перестала плакать. С отсутствующим выражением лица она следовала за Маану — ее даже не нужно было тащить. Девочка уже давно слишком устала, чтобы сопротивляться.
В конце концов, когда снова наступил вечер, предводитель разрешил маронам остановиться.
— Делать отдых два часа, — сказал он. — Ничего не есть, зато есть завтра в Нэнни-Таун. Здесь, если хотеть, можно спать. Здесь безопасно, здесь не придет белый человек ночью.
Нора упала на землю. Спать... Ее глаза закрылись. Наконец-то перевести дух... Однако Аквази грубо дернул ее вверх, едва только плечи Норы коснулись земли.
— Идем со мной! — строго сказал он. — Я хочу тебя. А то завтра они могут тебя отобрать у меня!
— Отобрать?
Нора почти не поняла значения этих слов. Но ведь вполне могло быть так, что она терпела все эти муки, чтобы потом мароны разрубили ее на куски или забили до смерти плетьми перед всем поселением. Она не имела ни малейшего понятия, какое наказание могут придумать свободные негры для жены плантатора, но за это время она настолько измучилась, что ей все уже было безразлично. Лишь бы ее оставили в покое. Но именно этого и не хотел Аквази.
— Идем. Или ты хочешь, чтобы все смотрели на нас при этом?
Он рывком поднял ее на ноги и увел с дороги. Однако не так уж далеко — больше чем на пару шагов от группы он уходить не хотел. К удивлению Норы, он разрешил ей полежать на земле, пока сам срезал пару папоротников и сооружал некое подобие подстилки.
— Здесь. Твое брачное ложе! — саркастически сказал он. — Чтобы никто не говорил, что Аквази плохо обращается со своей рабыней. Мягче, чем на песке, не правда ли? И лучше, чем в лесу, где тебя целовал Дуг!
Нора спросила себя, откуда Аквази все это знает, но у нее больше не было сил думать об этом. Подстилка из папоротника действительно была мягкой. Кроме того, кусты и цветы вокруг них наполняли ночь упоительным ароматом. При других обстоятельствах она могла бы наслаждаться таким «брачным ложем». Нора беспомощно подчинилась, когда Аквази опрокинул ее на спину, но из последних сил старалась, чтобы он не порвал на ней платье.
