— Как вы правы, мисс Монмаут! Что бы вы могли добавить для читателей нашей газеты?
— Вы спрашиваете меня о том, как я вела себя дальше?
— Именно это нас больше всего интересует.
— Поставьте себя на мое место. Вы становитесь свидетелем подозрительного события, и никто, кроме вас, ничего не заметил.
— И каково же было ваше решение?
Мисс Монмаут лукаво улыбается и отвечает:
— Первым моим желанием было убежать с места происшествия, ибо вид женщины, которая за минуту до того разговаривала со мной, а сейчас ее раздавленный труп уносят под простыней… Нет, это больше, чем может вынести человек! Более того, я направилась к выходу, желая как можно скорее скрыться со сцены.
— Далеко ли вы ушли?
— Покидая платформу, я оглянулась, чтобы еще раз запечатлеть в памяти эту жуткую сцену, и тут увидела, что на пустой платформе стоит один из полицейских и в некоторой растерянности оглядывается по сторонам. Если не считать пятен крови на рельсах, о происхождении которых догадывалась только я, то никаких следов смерти уже не осталось. И я подумала, что это ужасно и несправедливо.
— Это весьма разумно, мисс Монмаут.
— Тогда я подошла к полицейскому, который уже собирался уходить, отчаявшись отыскать хоть единого свидетеля смерти той женщины, и сказала ему, что готова выступить свидетельницей. И я должна сказать вам, молодой человек, что полицейский был несказанно счастлив от того, что я нашлась.
— Что же вы сказали полиции?
— То же, что и вам.
— Вы сказали ему, что дама обращалась к вам с вопросом и показалась вам иностранкой?
— Нет, сначала полицейский поднялся со мной наверх, и там его ждала машина. Он предложил мне поехать с ним в полицейский участок и дать показания. Я не могла ему отказать.
— О чем же вы еще рассказали полиции?
— О том молодом человеке в темных очках и кепи.
— Полицейские вам поверили?
— Я вообще вызываю доверие в людях. Это было очень важно в моей прошлой профессии.
— Значит, вы рассказали о молодом человеке?
— Разумеется.
— Когда полицейские выслушивали вас, они что-то записывали?
— Не только записывали. Они отнеслись к моим показаниям со всей серьезностью. Они вызвали специалиста, который составил по моим словам портрет молодого человека.
— Похожий?
— Разумеется, похожий. Это очень интересная процедура.
— Мы о ней знаем.
— Тогда мне больше нечего рассказать. Я провела в участке около двух часов. Затем вернулась домой. А здесь меня уже ждали вы».
Это интервью было снабжено несколькими фотографиями: мисс Монмаут, квартира мисс Монмаут, мисс Монмаут дома со своими питомцами.
Далее следовала еще одна небольшая заметка.
«Наш корреспондент узнал, что дело о смерти миссис Стюарт находится на расследовании в Скотленд-Ярде и ему придается особое значение ввиду проникновения в Великобританию русской мафии. Возможно, смерть миссис Стюарт каким-то образом связана именно с этим. Ведущий дело миссис Стюарт инспектор Мэттью Слокам сказал нашему корреспонденту, что этот аспект расследования займет свое место в общей работе следователя. Однако инспектор Слокам полагает, что мисс Монмаут могла слишком серьезно отнестись к произошедшему на перроне, хотя версию о русских связях миссис Стюарт никак нельзя игнорировать.
Супруг миссис Стюарт, совершенно потрясенный неожиданным горем мистер Джералд Стюарт, с трудом мог заставить себя разговаривать с посторонними людьми. Наш корреспондент обращался к нему со всей возможной деликатностью. Мистер Стюарт убежден, что его супруга, находящаяся в Лондоне уже два года, не поддерживала никаких связей с бывшими соотечественниками, а заявление мисс Монмаут является «плодом старческого воображения».
Полиция также допрашивала мистера Стюарта относительно связей его жены среди русской колонии в Лондоне. Эти связи прослеживаются и далее. Мы рассчитываем, что уже в ближайшие сутки сможем ознакомить наших читателей с первыми результатами расследования».
Лидочка сложила газеты в сумку и пошла мимо поля для игры в крокет, где пожилые джентльмены элегантно гоняли шары, затем прошла наискосок по зеленому газону, обходя футбольное поле, условно выгороженное из газона кучками одежды, которые обозначали ворота. Собаки, гулявшие по обширному газону, на футбольное поле не забегали. Видно, английских собак учат правилам футбола с детства.
Зелеными столбиками по периметру газона стояли схожие с почтовыми ящиками урны для собачьего помета.
Впрочем, шагая по краю газона, Лидочка не замечала ни собак, ни футболистов.
Разумеется, не было никаких оснований увязывать гибель Галины с приездом Аллы. И какой смысл был Алле устраивать убийство своей подруги? Алла может нравиться, может не нравиться, но это не основание подозревать ее в каких-то мафиозных связях. Конечно, нет.
Чем упорнее Лидочка уговаривала себя, тем очевиднее становилось ей то, что Алла каким-то образом связана с гибелью Галины.
А потом, когда Лидочка шла по Вудфордж-роуд, другой образ стал вытеснять из воображения лицо Аллы — это был ее попутчик Геннадий. Ничто в газетной статье не указывало на то, что тем молодым человеком мог быть Геннадий, но ничто не указывало и на обратное.
«У Аллы были знакомые в Лондоне? Да, были. Она с ними встречалась, говорила по телефону. А Геннадий с другом проявляли интерес к нашему дому. Что-то здесь не складывается…»
Глава 13
Василий с Валентиной прогуливались по тротуару перед домом.
— А мы вот решили воздухом подышать, — объявил Василий, когда Лидочка подошла поближе. Лидочка не стала спрашивать, почему они гуляют по тротуару, когда для этого есть сад. Впрочем, ей бы и не дали задать вопросы, потому что Валентина тут же спросила, как заблудившийся в пустыне путник у первого попавшегося караванщика:
— Молока купила?
— Купила.
— И хлеба купила?
— И хлеба.
Лидочка остановилась. Они перегородили ей дорогу. Пауза растянулась на полминуты, и, когда Лидочка готова была пойти на прорыв, Валентина спросила то, ради чего они покинули дом:
— Ну и как там? Новости есть?
Они, оказывается, догадались, что Лидочка ходила за новостями.
— Да, — односложно ответила Лидочка. Она намеревалась сказать о смерти Галины всем сразу, но глупо скрывать такую новость только потому, что не собрался кворум. — Галина погибла.
Лидочка достала «Дейли мейл» и развернула так, чтобы видна была первая страница с портретом Галины.
— Это она? — спросила Валентина.
