— Кто же тогда? — спросила Лидочка.
— Для этого не надо быть Шерлоком Холмсом, — пожала плечами Иришка. — Валентина с Василием не знают ни одного языка, кроме украинского устного, а эта проспала школу, когда проходили английские слова.
Лидочку поцарапало слово «эта». Им Иришка словно дистанцировалась от матери. В этом была ненужная демонстрация обиды, непонятной Лидочке. Или Иришку тоже мучают подозрения, одолевающие Лиду?
— Поэтому загляните к фазеру, — посоветовала Иришка. — Он вынюхивает информацию. Боится.
— Боится за Аллу? — не поняла Лидочка.
— Да нет, за себя, — ответила Иришка. — Он же с этой Галиной две недели назад встречался. То ли она что-то ему передавала, то ли он ей.
— Алла знает о микрофоне? — спросила Лидочка.
— А вы у нее спросите. — Ответ прозвучал после долгой паузы. Видно, Иришка решала, но так и не смогла решить, что же ответить. Лидочка поняла, что Алле о микрофоне не сказано.
На кухню, видно, услышав голоса, заглянул Слава.
— Газеты у тебя, фазер? — спросила Иришка.
— Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не звала меня этим уродливым прозвищем!
— Это не прозвище, — сказала Иришка. — Это кликуха. Мы с тобой в законе, и это твоя кликуха.
— Ирина!
— Пожалуйся на меня Алле, — сказала Иришка и вдруг зарыдала — громко, хлюпко, до кашля.
Она выбежала из кухни и простучала пятками по лестнице наверх.
— Если вы делаете кофе, — сказал Слава, — не забудьте и меня.
— Сейчас поставлю воду.
— Вы не сердитесь на Иришку.
— Мне не за что на нее сердиться.
— Ей сейчас приходится несладко.
— Я чувствую.
— Чувствуете или знаете?
У Славы была странная привычка втискиваться в углы, как будто он вечно боялся, что на него нападут сзади. А в углу не заметят.
— Я у вас на подозрении. — Лидочка постаралась улыбнуться. Ничего не вышло. — С того момента, как нашла микрофон. На свою шею.
— Я этого не сказал.
— Тут и говорить не надо. Но подумайте: зачем бы мне сдавать вам микрофон, если бы я была связана с вашими недругами?
— Все бывает, — ушел от ответа Слава.
— Остается одна возможность, что враги ваши различны и многообразны. Я могу принадлежать к любой из партий.
Слава показал на плиту. Лидочка взглянула туда — вода в кастрюльке с длинной ручкой уже закипала. Лидочка достала из шкафа высокие кружки с астрологическими знаками и символами, насыпала кофе из банки и залила кипятком. Слава принял из ее рук кружку и пошел с ней в столовую.
Лидочка последовала за ним.
— Сегодня ничего не изменилось? — спросила Лидочка.
— Разумеется, изменилось, — раздраженно сказал Слава. — Вы это знаете не хуже меня.
«Что ж, не хочет говорить — его воля».
— Мне надо будет с вами посоветоваться, — неуверенно сказал Слава. — Но это зависит от моего разговора с одним человеком… в Москве.
— С кем?
— Я должен убедиться, что вы та, за кого себя выдаете.
Лидочка вздохнула:
— Это похоже на детективный роман с переодеваниями.
— Я слишком дорого стою, — сказал Слава. — К сожалению, я слишком дорого стою.
— Подарите свой дом бедным детям.
— Не поможет. Домом не отделаешься.
В дверях появилась Алла.
Она стояла, переводя взгляд со Славы на Лидочку, словно прижавшаяся к земле кошка, завидевшая собак.
— Может, кофейком угостите? — пропела она.
Лидочка сходила на кухню и принесла ей кофе.
— О чем-то интересном разговаривали? — спросила Алла.
— Да, — сказала Лидочка.
— О чем же?
Они сидели втроем за круглым столом и мирно пили кофе.
— О Галине, — ответил Слава.
— Ну хватит о ней! — капризно сказала Алла. — Найдите тему более жизнерадостную.
— Вы поедете на похороны? — спросила Лидочка.
— Еще чего не хватало! — возмутилась Алла. — А что, если ее и в самом деле мафия убрала? А что, если она была связана с какими-то темными типами? Мне совершенно ни к чему с ними засвечиваться. Да и тебе, Слава. Чем меньше людей знают о нашем состоянии, тем спокойнее. Ведь вагоны не разбирают, кто хороший, а кто плохой, правда, Лида?
— Наверное, вы правы, — согласилась Лидочка, отметив для себя странную оговорку Аллы о «нашем» состоянии.
Слава резко поднялся и сказал:
— Мне надо позвонить.
— Куда? — сразу же спросила Алла. Уже не как бывшая, а как самая настоящая, действующая жена.
— Маме, — ответил Слава.
— Уверен, что маме?
— Уверен.
— Учти, я буду подслушивать. — И Алла неестественно засмеялась.
Слава вышел из столовой.
Алла повернулась к Лидочке:
— Ничего не могу с собой поделать. Вроде бы мы расстались, и у каждого своя жизнь, но продолжаю его ревновать. Никаких оснований, но ревную.
Слава не стал звонить с аппарата, стоявшего в коридоре, а пошел к себе в кабинет, чтобы позвонить с параллельного.
Алла навострила уши, может, и в самом деле ревновала. Может быть, их отношения со Славой куда сложнее, чем кажется на первый взгляд? И ее приезд не только дань вежливости оставленной в прошлом жены?
Послышался звонок. Лидочка и Алла замерли с чашками в руках, слушали, кто пришел.
Открыла Валентина — их комната была ближе всего к входной двери.
Слышно было, как она говорит, а ей отвечает довольно высокий мужской голос. Но о чем говорили, слышно не было.
Дверь снова хлопнула, и в столовую вошла Валентина.
— А Иришка не здесь? — спросила она бессмысленно.
— Наверное, спит, — ответила Алла. — А что?
— Ихний Роберт приходил, — сказала Валентина.
— Кто? — не поняла Алла.
— Приятель-воздыхатель, — засмеялась Валентина.
Алла испытала облегчение. Лидочка видела, как разошлись мышцы лица и лицо стало шире и мягче.
Валентина положила на стол пакет, небольшой бумажный пакет, какие дают в сувенирных магазинах, если вы покупаете значок или открытку.
В пакете лежал микрофон. Тот самый несчастный микрофон, который отыскала в саду Лидочка, а Иришка отдала мистеру Ричардсону, чтобы тот разобрался.
— Что там? — спросила Алла.
